Книга Голубое сало, страница 42 – Владимир Сорокин

– Вот как надо петь, Клим! – толкнул локтем седобородый Маленков невысокого, задумчиво хлопающего Ворошилова.

– Наши песни сложнее, – улыбнулся Ворошилов; умное, тяжелой лепки лицо его с решительным подбородком, упрямыми губами и тончайшей полоской усов под горбатым носом казалось совершенно непроницаемым и равнодушным к народному ликованию; но в прищуренных глазах светилась неподдельная радость.

– Необходимо немедленно ехать к Сталину, – сказал Берия Молотову.

– Да, да. Конечно… – Молотов оглянулся. – Анастас, Клим, поехали к Сталину.

Каганович, Маленков и Булганин с готовностью посмотрели на Молотова.

– Товарищи, вас я прошу остаться. Концерт продолжается, нехорошо, если мы уедем все сразу.

– Дорогой, это до утра? – спросила жена Молотова.

– Вероятно, милая. – Он быстро поцеловал ей руку и тепло улыбнулся сидящей рядом супруге Берии – полноватой даме с невыразительным, но всегда приветливым лицом.

Четверо попрощались с оставшимися, оделись и вышли из ложи. Охрана, состоящая из младших офицеров госбезопасности, быстро двинулась следом, рассыпалась по пустому коридору.

– Слава богу, что без жертв, – на ходу перекрестился Молотов.

– У меня с утра было предчувствие, что что-то случится, – застегивал красивый белый плащ Берия. – Счастье, что в Большом театре широкие проходы.

– Екатерина Великая не экономила на кубатуре! – усмехнулся Молотов.

– Это камень в мой огород, Слава? А где теперь эта чертова глыба? – спросил Микоян, натягивая серые замшевые перчатки.

– В Кремле, – ответил Берия.

– Постой, разве Иосиф нынче не на “ближней”? – сощурился Ворошилов.

– Он в Кремле, Клим, – ответил Молотов.

Они вышли через служебный вход, сели в четыре черных бронированных “ЗИМа”. Следом и впереди тронулись “эмки” охраны. Машины осторожно миновали скопившуюся возле театра толпу, проехали по улице Карла Маркса до Манежной площади, повернули налево и въехали на Красную площадь.

Черное мартовское небо с едва различимой россыпью звезд тяжело нависало над подсвеченным прожекторами Кремлем. Красный флаг трепетал над зданием правительства, рубиновые пентакли грозно светились на башнях. Громадный портрет Сталина висел на музее Истории СССР, а фронтон ГУМа украшала огромная красно-белая надпись: ПАРТИЯ – БЕССМЕРТИЕ НАШЕГО ДЕЛА.

Эскорт миновал Спасские ворота, въехал во двор здания правительства и остановился. Посередине двора, недалеко от памятника Ленину, на открытом кузове грузовика лежал ледяной конус, накрытый брезентом. Рядом стояли шесть солдат с автоматами и два офицера МГБ.

– А, это здесь уже… – пробормотал Ворошилов, проворно выбираясь из машины и подходя к грузовику. – Лаврентий, а ты не боишься? Вдруг там яд, например? Может, у этих землеёбов одна цель – отравить советское правительство и радикально изменить ход всемирной истории.

– Зачем? – спросил Берия, подходя к нему и доставая портсигар. – Двойная спираль времени не существует. Тройная – да.

– А если они этого не знают? – поежился Ворошилов.

– Судя по кожаной книге – знают.

– Ну, смотри. Тебе видней.

– Безусловно, – усмехнулся Берия, закуривая папиросу.

– Не растает она? – спросил Микоян.

– Господь с тобой. Теперь заморозки… вон ледок хрустит… – Молотов с хрустом наступил на лужу.

Ворошилов сощурился на светящиеся окна сталинской квартиры:

– Вроде не ложился еще.

– Пойдемте, товарищи. – Берия повернулся и направился к жилому корпусу.

Молотов, Ворошилов и Микоян последовали за ним. Они вошли в здание, поднялись по лестнице на второй этаж. Возле дверей сталинской квартиры стояли двое старших лейтенантов МГБ. В стенной нише за тумбочкой с телефоном сидел полковник. Офицеры отдали честь членам правительства, Берия кивнул полковнику. Тот поднял трубку телефона:

– Товарищ генерал-майор, здесь товарищи Берия, Молотов, Микоян и Ворошилов.

– Дай-ка мне товарища Берию, – раздался в трубке голос начальника охраны Сталина Власика.

– Вас, товарищ Берия, – протянул полковник трубку.

– Слушаю, – Берия взял трубку, выпуская папиросный дым через узкие ноздри.

– Власик, товарищ Берия, – зарокотала трубка. – Тут у нас ЧП небольшое. С детьми.

– Что такое?

– Опять с платьями. И товарищ Сталин там… разбирается.

– Доложи, что очень срочно.

– Я-то доложу, товарищ Берия, да эфиоп вас не пропустит.

– Это наша забота. – Берия положил трубку на рычажки.

– Чего там, Лаврентий? – спросил Микоян. – С Надей?

– С детьми. – Берия сунул окурок в подставленную полковником пепельницу.

Дверь отперли изнутри и открыли. Четверо членов правительства вошли в небольшую прихожую. Стены и потолок были выкрашены в сдержанно-синий цвет. Здесь стояли: Власик, простой советский стул, столик-тумбочка с телефоном и бочка с солеными огурцами. Власик козырнул вошедшим и открыл перед ними резную, молочного стекла дверь, ведущую во вторую прихожую. В ней интерьер был совсем другим: белый потолок, черные панели эбенового дерева, позолоченные кроше для одежды, в виде змей, фарфоровые китайские светильники, стоящие по углам. Две гувернантки-узбечки в узбекских шелковых платьях, шароварах и тюбетейках быстро сняли верхнюю одежду с вошедших и пригласили их в гостиную. Стены ее были обтянуты шелком цвета слоновой кости; не слишком высокий потолок с карнизами из розового мрамора выгибался и сходился к чудесной серебряной люстре в виде ветви цветущего апельсинового дерева; диваны белой кожи с позолотой окружали низкий стеклянный стол, толстая, идеально прозрачная столешня которого поддерживалась основанием в форме массивной волны; на столе стояли золотое скифское блюдо с виноградом, хрустальная пепельница, хрустальный подсвечник с зажженной розовой свечой и лежал завтрашний номер газеты “Правда”; во всю гостиную был постелен черно-серо-розовый египетский ковер; на стенах висели три картины Филонова, поодаль стояла деревянная скульптура Коненкова “Смеющийся Ленин”. В углу дивана спала, свернувшись на бархатной розовой подушке, левретка Антанта.

Перед дверью, ведущей в личную гостиную Сталина, спал на ковре негр Сисул – личный слуга вождя. Из-за двери слышались резкие голоса.

Вошедшие направились к этой двери.

– Нельзя идти, – сказал Сисул с сильным акцентом, не открывая глаз.

– Срочное дело, – с ненавистью посмотрел на него Берия.

– Вождь не принимать сегодня.

– Что значит – не принимать?! Мы уже здесь! – повысил голос Берия, но Молотов взял его под руку, отодвинул в сторону и присел на четвереньки возле лежащего слуги.