Книга Звенья одной цепи, страница 37 – Вероника Иванова

— Благодарствую, красавицы! Больше не смею вас утруждать.

Служанки вышмыгнули прочь из комнаты, но не ушли совсем и смогли увидеть, как я вытаскиваю к лестнице сенного болвана. Пришлось сказать чуть строже:

— Попрошу освободить помещение на время проведения следственных действий. — И добавить после многозначительной паузы: — Зашибить можем.

Поверили они или нет, не знаю, но скрылись за дверью, ведущей на половину слуг. Хотя судя по приглушённому хихиканью, какое-то время девицы всё же подсматривали за нами.

— Ну хватит рассиживаться. Потащили!

— Кого и куда? — спросил Киф, выглядывая из комнаты.

— Куклу наверх.

— Зачем?

— Дотащим — увидишь.

Предзвенник посмотрел на меня с очень большим сомнением в моей разумности, но, вздыхая и кряхтя, помог поднять сенного болвана по лестнице, в конце подъёма резонно заметив:

— Если ничего и не пойму, так хоть согреюсь.

Я придерживался примерно той же точки зрения, разве что не хотел говорить о ней вслух. К тому же меня всё ещё терзало желание увидеть случившееся. По крайней мере, в виде самодельного представления.

— А теперь давай определим, как он мог упасть.

— То есть? Головой вперёд, конечно.

— Я не об этом. Он мог сам поскользнуться, зацепиться за ковёр или по другой причине не удержаться на ногах. Это раз. И мог полететь с чужой помощью. Согласен?

Киф пожал плечами:

— И что с того?

— Вот я и хочу взглянуть, куда бы тело упало в обоих случаях.

— А! — Он наконец-то понял моё намерение. — Думаете, так удастся доказать, был парень убит или умер сам?

— Доказать…

Я вспомнил напутствие золотозвенника. Доказательства обычно нужны окружению, а мне требуется гораздо меньшая штука. Уверенность. Потому что, если я не буду уверен хоть в чём-то, ничего и никогда не смогу решить.

— Итак, случай первый. Упал сам по себе.

Я поднял куклу на ноги и поставил, поддерживая, на то место, где меловым кругом были отмечены отпечатки ног и посоха умершего. Пожалуй, далековато для того, чтобы простое пошатывание заставило упасть. Ну ладно, допустим, он сделал ещё шаг в сторону лестницы. Уже перед самым падением. Я отпустил подмышки сенного болвана, слегка подталкивая вперёд. Кукла пару раз перекувырнулась, шурша по ступенькам, но не долетела до пола.

Любопытно. Значит, усилие всё же было, и немаленькое. Неужели охотник?

— Потащили обратно!

Киф больше не стал возражать, хотя и всем видом показывал, сколько страданий причиняет ему моя странная прихоть.

— Теперь держи ты.

— Это ещё зачем?

— Поставь сюда, а я встану… Вот здесь.

И опять расстояние хоть и не чрезмерно большое, но не благоприятствующее рукопашному бою. А могло ли оно быть иным? Ведь мужчины разговаривали, прежде чем что-то произошло. Нет, всё равно попробовать надо.

Я с некоторым трудом дотянулся до грудков куклы и попробовал сбросить её на лестницу. Получилось лучше, чем в предыдущий раз, и всё же место падения оказалось совсем другим, нежели у Корина. Странно. Может быть, охотник действовал как-то иначе? Скажем, подсёк ноги? Нет. Тогда полёт походил бы на первый. Да и нечем было подсекать-то, у него же не было палки.

Палка…

— Ещё раз тащим!

Киф вознёс небу беззвучную молитву и послушно взялся за уже начинающего трещать по швам болвана.

У Корина была палка. Посох. Который тоже упал, но упал куда страннее, чем тело. А что ещё мы знаем о том злополучном вечере? Корин был рассержен. Может быть, взбешён. Назвал собеседника «безродным псом», что говорит о сильном раздражении. А на собаку поднимают не руку, а…

Я попробовал представить, как мог проходить замах. Если бы эрте Певено попал по охотнику, падения могло и вовсе не случиться, ведь тогда у посоха была бы точка касания, она же точка опоры. И если бы охотник вздумал ответить, то скорее отбросил бы обидчика назад, на лестничную площадку, а не к ступенькам. Но если посох не встретил сопротивления…

Итак, он замахнулся с явным намерением ударить.

— Дай сюда посох.

Я отвёл правую руку болвана с привязанной палкой в сторону, а потом с силой попробовал ударить невидимого противника, одновременно отпуская куклу, чтобы не улететь следом за ней. Поскольку никаких преград на пути посоха не наблюдалось, он описал широкую дугу и потянул сенник вслед за собой, но не по прямой, а опять же по дуге. Влетел между столбиками перил, оторвался под гнётом немалого веса куклы, и та, более ничем не задерживаемая, покатилась по ступенькам дальше. Почти до того самого места, что белело меловыми пятнами на ковре у подножия лестницы.

— О-го-го, — сказал Киф, озадаченно глядя на итог моих усилий.

— Ага, — ответил я.

Предзвенник задумчиво почесал переносицу:

— Ну и что это нам даёт? Упал по собственной дурости? Но не это же главное!

Верно. Главное совсем в другом. В обвинении.

— Чем вы занимаетесь, эрте? — спросила Нелин, видимо потревоженная шумом и решившаяся взглянуть на его источник.

— Я уже закончил. Вы куда-то направлялись?

— Посмотреть, как там отец.

— Будьте так любезны!

Она поднялась по лестнице, настороженно посматривая на нас с Кифом, слегка запыхавшихся, но довольных, прошла в отцовские покои и тут же вернулась, сообщив:

— Он всё ещё спит.

В голосе хозяйки дома послышалось неприкрытое удовлетворение увиденным. Мол, и пусть спит. Пусть и вовсе больше не просыпается.

— Что ж, не будем его будить.

— Вы приняли решение?

Она ждала и уже теряла терпение, это было видно по чертам миловидного, но осунувшегося и утомлённого волнениями лица.

— Скоро приму. Но мне понадобится присутствие всех вас.

* * *

Четверть часа, понадобившаяся для сбора всех действующих лиц на месте недавней гибели, не помогла мне набраться уверенности. Честно говоря, я хоть и чувствовал, что все необходимые козыри пришли в мои руки, путался в собственных картах и, когда глаза зрителей взглянули на меня от подножия лестницы, решил для верности повторить всё, что знаю. С самого начала.

— Вчера вечером Корин Певено со-Мейен принимал в своём доме Иттана со-Логарен, так называемого охотника на демонов. Причиной столь необычного выбора гостя послужило желание узнать, вселился ли демон в главу рода Певено.

Зачем это понадобилось Корину, я до конца ещё не понимал, но рассчитывал прояснить позже, а потому продолжил: