Онлайн книга «Золотая удавка»
|
– Сегодня рулет с маком. – Ладно, пусть будет рулет с маком. Может, хоть засну нормально сегодня. После ужина они расположились в гостиной возле камина. Морис прикатил столик с чаем и нарезанным рулетом. Дон встал на задние лапы и дотронулся лапой до колена Мориса. Миндаугас отломил небольшой кусочек рулета, стряхнул с него мак и положил перед котом. Тот обнюхал угощение и стал неторопливо жевать. – Что за кот такой, – пробубнил Наполеонов с набитым ртом, – рулет ест. Никто не прокомментировал его реплику, и Шура, поглядев на Мирославу и Мориса, продолжил: – Вот у нас опер Боря носил своего кота к ветеринару, и тот посоветовал кормить его специальными кормами. – Пусть он сам их ест, – лениво отозвалась Мирослава. – Боря? – Нет, ветеринар. – Может, он и ест, – задумчиво проговорил Наполеонов. – Боря рассказывал, что мужик сам сильно на кота похож – рыжий, с усами, руки какие-то когтистые. Боря признался, что он поймал себя на желании стащить с него брюки. – Это еще зачем? – искренне удивился Морис. – Чтобы проверить наличие хвоста! – расхохотался Шура. Морис бросил на него неодобрительный взгляд. А Мирослава вздохнула: – Ну и шуточки у тебя, Шурочка. – А что вы хотите, – вздохнул Наполеонов горестно, – работа у меня грубая, и сам я – неотесанный мент. – Не прибедняйся, – пнула его острым носом домашней тапочки Мирослава, – ты у нас начитанный, образованный мальчик. – И не мент, а полицейский, – проговорил Морис. – Все одно – легавый, – сокрушенно вздохнул Шура, глядя на опустевшее блюдо, где еще недавно лежал рулет. – Можешь не вздыхать, – сказала Мирослава, – все равно сегодня ничего больше не получишь. – Жестокая ты, – проговорил Наполеонов, допил чай и, поставив на столик опустевшую чашку, поудобнее устроился в кресле. – Как хорошо у вас, ребята. – Шура потянулся всем телом и покосился на растянувшегося на ковре вблизи камина кота. Отсветы огня неровными всполохами падали на черную шерсть и растекались на ней всеми оттенками шоколадного цвета. – Оставайся ночевать, – сказала Мирослава. – Останусь, – не заставил себя упрашивать Наполеонов. Его ночевки в доме Волгиной были в порядке вещей. У него здесь и комната своя имелась. Называлась она Шуриной или наполеоновской. А в комнате висела его гитара… – Шура, спой что-нибудь, – попросила Мирослава. Морис, не дожидаясь его согласия, отправился за гитарой. – Ладно, – сказал Наполеонов, – спою вам шуточную песню про плохие привычки. Согласны? – Согласны, – ответили они одновременно. Шура взял из рук Мориса гитару, небрежно пробежался пальцами по струнам и, настроившись, запел: * * * Быть таким, как все, привык…
Ну, мужик я как мужик.
Прихожу искать работу,
И тут спрашивает кто-то:
– У тебя какой ай кью?
– Низкий, я курю и пью.
– Дверь закрой с той стороны, —
Отвечают мне они.
Жалоб нету на здоровье.
Пью, курю, я так привык,
Мачо же я, просто бык!
Секса, барышни? Извольте!
Но подвел меня «дружок»,
Раз за разом все не ок.
Стал растерян я, несмел.
Неудачник, не у дел…
Без работы, без любви,
Деньги кончились мои.
Разбежались все друзья.
Выбирал не тех ли я?
И какой же я мужик?
Я курить и пить привык.
Делай вывод, пацаны,
Я – позор своей страны.
Настоящий же мужик
С малых лет к труду привык,
Сердце, руки, голова
Служат верно. И слова
Не расходятся с делами.
Вот такими мужиками
Русь горда. Во всех веках
Держится на их плечах.
Когда затих последний аккорд, Мирослава приобняла Шуру и чмокнула его в макушку. – Сокровище ты наше, – сказала она. – Спасибо… – Шура, я хотела бы перейти к серьезной теме, – начала она осторожно. – Переходи, – разрешил он милостиво и тут же насторожился. – Дело по убийству дочери Бельтюкова ты ведешь? – Ну… – У нас по этому делу сегодня клиент появился. – Кто? – быстро спросил он. – Ты же знаешь, – проговорила она с легким укором, – агентство имен не разглашает. – Хотя бы фамилию, – попробовал он свести к шутке. – Нет. – Вот так всегда – нет да нет. А им все, что полиции известно, преподнеси на блюдечке с золотой каемочкой. – Ну, зачем ты так? – Ладно. Чего ты хочешь? – Что уже известно по этому делу? – Можно сказать, ничего. – И все же. Наполеонов вздохнул и поделился скупой информацией. – Кого ты подозреваешь? – Всех. – Почему? – Родственники могли быть заинтересованы материально… – Ты видел завещание? – Нет. Бельтюков – в реанимации и по-прежнему в бессознательном состоянии. Нотариус, естественно, нем как рыба. А с запросом на ордер я решил подождать. – Есть надежда на благополучный исход? Наполеонов пожал плечами. – Но больше всех я подозреваю некоего Адама Сергеевича Верещака. – Кто это? – Мирослава решила пока не выдавать своей осведомленности. – Бывший поклонник жертвы. – И почему ты его подозреваешь? – Потому, что я не могу его найти. А горничная утверждает, что Евгения вроде как и не порывала с ним отношений… – Понятно. А обслуга тоже под подозрением? Он кивнул. – Какие мотивы могут быть у них? – Сказать сложно. Но, судя по сухим страницам протоколов, никто из них не любил Евгению. – А хозяина? – К нему вроде бы отношение было неплохое. – Спасибо. – Не за что, дорогая. Кстати, завтра я собираюсь поехать туда и расспросить свидетелей еще раз лично. Могу прихватить тебя с собой. Поедешь? |