Книга Золотая удавка, страница 12 – Наталия Антонова

– Были ли какие-либо ссоры, конфликты, столкновения интересов в вашем семействе?

– Ничего такого я не припомню, – помедлив несколько секунд, проговорил Филипп Яковлевич.

– Что, все всегда были довольны друг другом? – не поверил следователь.

– Нам просто нечего было делить, – пожал плечами мужчина, – к тому же Валя не потерпел бы в своем доме никаких свар, косых взглядов и особенно скандалов.

– То есть члены семейства могли иметь претензии друг к другу, но сказать об этом вслух или даже предъявить претензии просто не решились бы, опасаясь гнева хозяина?

– Ничего подобного! – искренне возмутился Бельтюков. – Я же говорю вам, у нас не было причин для недовольства друг другом.

– Так не бывает, – заметил следователь, – порой даже пустяки могут раздражать, и время от времени ссорятся даже очень близкие люди.

Филипп Яковлевич вместо ответа пожал плечами.

– Вы знали о том, что Валентин Гаврилович составил завещание?

– Да, мне это известно.

– От кого?

– Валя сам мне сказал.

– А само завещание вы видели?

– Нет, конечно.

– Значит, вы знаете о нем только со слов брата? – уточнил следователь.

Филипп Яковлевич согласно кивнул.

– Брат не рассказывал вам, кому он завещал основную часть своего капитала?

– Это и так понятно – Евгении.

– А вам он что-то завещал?

– Да, на усмотрение Евгении: право жить в этом доме до конца моих дней либо сумму на покупку хорошего жилья.

– Сумма оговорена?

– Да.

– Насколько она велика?

– Не пытайте меня, – скривил губы Бельтюков, – Валя жив, и я не собираюсь информировать вас о его завещании без его согласия.

– Скажите хотя бы, сумма достаточна для того, чтобы купить приличное жилье?

– Скажу больше – она так велика, что племяннице было бы выгоднее разрешить мне до конца моих дней проживать в этом доме.

– Понятно. – Наполеонов постучал обратной стороной ручки по листку бумаги, лежавшему перед ним, и спросил: – Надеюсь, племянника он тоже не обидел?

– Не обидел, – подтвердил его предположение Бельтюков. – Мирон после смерти дяди не только будет обеспечен хорошим жильем, но и станет получать ежемесячную выплату в течение пятнадцати лет.

– Почему пятнадцати? – спросил следователь.

– По разумению Вали, за это время Мирон уже должен сколотить свой собственный капитал.

– А если не сколотит?

– У него остается еще неплохое наследство после матери.

– А велика ли ежемесячная выплата, которую он будет получать в течение пятнадцати лет?

– На безбедное существование всей семьи вполне хватит.

– Какой семьи? – удивился Наполеонов.

– Ну, Мирон же не будет один всю жизнь куковать. Скоро он женится. А там и дети появятся.

– Что, и невеста уже имеется? – поинтересовался следователь.

– Имеется, – невольно улыбнулся Бельтюков.

– И кто она, если не секрет?

– Какой же тут может быть секрет, тем более от правоохранительных органов?

– Я весь – внимание, – нотки нетерпения прозвучали в голосе Александра Романовича.

Мирослава тоже навострила уши.

– Невеста Мирона – Зиновия Витальевна Бочарова.

– И чем она занимается? – спросил Наполеонов, так как имя невесты Порошенкова ни о чем ему не говорило.

– Пока Зиновия учится на дизайнера.

– То есть невеста капиталами похвастаться не может?

– Невеста, может, и не может, – губы Бельтюкова тронула тонкая усмешка, – а отец ее – человек небедный.

– И кто же он у нас?

– Виталий Константинович Бочаров.

– Так, так, – поторопил следователь.

– Уж не владелец ли консервного завода «Бычок»? – тихо спросила Мирослава.

– Он самый, – бросил на нее цепкий взгляд Филипп Яковлев.

– И невеста согласна? – спросил Наполеонов.

– Конечно, – кивнул Бельтюков.

– Вроде бы дочка владельца консервного завода могла бы найти себе женишка и побогаче, – недоверчиво проговорил Наполеонов.

– Молодой человек, вы забываете о любви! – воскликнул несколько пафосно Филипп Яковлевич.

Следователь хмыкнул:

– Вы, конечно, извините меня великодушно, но в любовь богачей я не верю.

– Ну и напрасно, – почему-то обиделся мужчина.

– Папаша невесты тоже влюблен в будущего зятя?

– Александр Романович, – вклинилась Мирослава, – вы упускаете из виду связи.

– Чьи связи? – не сразу понял Наполеонов.

– Дяди будущего зятя.

– Это что же выходит, – недоуменно проговорил следователь, – племяннику смерть дяди не только невыгодна, но и может обернуться для него катастрофой?

– Катастрофой не катастрофой, – вздохнул Филипп Яковлевич, – но ничего хорошего она Мирону не сулит, это точно.

– Ага. – Наполеонов что-то черкнул на листке.

– Филипп Яковлевич, к вам у меня пока больше вопросов нет.

– Я могу идти? – спросил мужчина, приподнимаясь.

– Да, пока можете. Если вы мне понадобитесь, то я навещу вас еще раз.

– Я и сам могу к вам приехать в управление, – ответил тот.

– Можно и так. Просто я подумал, что вам удобнее…

– Мне, может, и удобнее, но частые приезды полиции вредят имиджу дома и тех, кто в нем проживает.

– Разве вашему имиджу, Филипп Яковлевич, может что-то повредить? – усмехнулся Наполеонов.

– Моему – нет, – отчеканил тот, – но в доме этом, как вы могли заметить, я проживаю не один.

– Извините, не хотел вас обидеть.

– Я и не обиделся, – ответил Бельтюков и уверенной походкой военного человека направился к двери.

– Пригласите, пожалуйста, Василия Афанасьевича Артамонова, – крикнул ему вслед следователь.

– Хорошо, – ответил Филипп Яковлевич, не оборачиваясь.

– Серьезный старик, – вздохнул следователь, когда за Бельтюковым прикрылись двери.

– Да, что есть, то есть, – согласилась Мирослава.

Дверь тем временем приоткрылась, и в гостиную шагнул высокий, широкоплечий мужчина средних лет с едва припорошенными сединой висками.

– Позвольте? – проговорил он и шагнул к столу.