Онлайн книга «Золотая удавка»
|
– Откуда вы знаете? – удивился Артамонов. – Полиции полагается все знать по долгу службы, – строго проговорил следователь. Артамонов грустно закивал головой, то ли соглашаясь со следователем, то ли порицая его за осведомленность. – Но и эта свадьба не состоялась? – спросил Наполеонов. – Не состоялась, – вздохнул Василий Афанасьевич. – По какой причине? – Никто не знает. – То есть? – Репьев расторг помолвку и не удосужился объясниться. – Валентин Гаврилович легко смирился с этим? – Ну что вы! Конечно, нет! Был скандал. Но выносить сор из избы не стали, все замяли по-тихому. И Бельтюкову, и Репьеву не нужны пятна скандалов на имидже. – Пятна бывают даже на солнце, – философски заметил Наполеонов. – Сравнили, – хмыкнул Артамонов, – то – солнце, а то – бизнес. Солнце от своих пятен никаких убытков не несет. А бизнесмена всякий в грязи вывалять норовит, дай только повод. – А Евгения сильно горевала из-за расторжения помолвки? – Скажете тоже, горевала она, – усмехнулся Василий Афанасьевич, – как только узнала, что жених от нее отказался, сразу на радостях вечеринку закатила. – Вот как? – озадачился следователь. – И где же проходила вечеринка, и кто на ней присутствовал? – Подружки ее, наверное, – пожал плечами Артамонов, – где гуляли, не знаю. Спросите у Веры, Женя ей иногда рассказывала о своих делах. – Вера – это ваша жена? – Да. Потом может знать Глеб Земской. – Шофер? – удивился Наполеонов. – Шофер. Он ее обычно отвозил и привозил. Не садиться же ей, выпившей, за руль. – Действительно, – согласился Наполеонов. – А какие отношения были с сестрой у Мирона? – Отличные были отношения. Они же вместе росли, вместе шалили и взрослели. – А ссоры между ними случались? – В детстве случались, как и у всех детей. – А позже? – Позже? – переспросил Василий Афанасьевич. – Позже – нет. Чего им, взрослым, делить? – Мирон мог завидовать сестре… – Глупости, – отмахнулся Артамонов и тут же, спохватившись, добавил: – Извините. – Ничего, мы привыкшие, – ответил следователь. – Я просто хотел сказать, что Мирон – умный, способный парень. У него большое будущее, и он не станет… – Портить имидж… – проговорила Мирослава. Василий Афанасьевич пристально посмотрел на девушку и сказал: – Вы совершенно правы. Дядя бы так и так о нем позаботился и помог крепко встать на ноги. – Если бизнес Бельтюкова теперь перейдет к Мирону, он его продаст? Лицо Артамонова приобрело выражение полной растерянности. Было видно, что подобная мысль никогда не приходила ему в голову. – Но Валентин пока жив, – пролепетал он неуверенно. – Пока, как вы верно заметили… – Я думаю, что по закону какую-то часть бизнеса должен получить и Филипп Яковлевич. – Возможно. Но разве он станет им заниматься? – Скорее всего нет, – закручинился Василий Афанасьевич. Следователь не мешал Артамонову как следует обдумать открывшееся истинное положение дел. – Вы правы, – заговорил Василий Афанасьевич, – куда ни кинь – все клин. – Хотя, вполне возможно, – решил ободрить его следователь, – Бельтюков выкарабкается и найдет возможность устроить все наилучшим образом. – Только на это и остается надеяться, – вздохнул мужчина. – Спасибо вам, Василий Афанасьевич, что вы ответили на наши вопросы. Вероятнее всего, нам придется побеспокоить вас еще не один раз. Мужчина понимающе закивал. – А теперь вы свободны. И пригласите, пожалуйста, к нам свою жену. Артамонов, снова молча, покивал, тяжело поднялся со стула и направился к двери, приволакивая при ходьбе ноги, как старик. Когда за ним закрылась дверь, Наполеонов, вздохнув, повернул голову к Мирославе и сказал: – Кажется, я зря сказал ему про возможную продажу бизнеса. – Почему зря? – не согласилась Волгина. – У него появилось время все обдумать и просчитать варианты. – Думаешь? – Уверена. – Но он вышел отсюда, как мешком накрытый. – Это у бизнесменов временное состояние, – улыбнулась Мирослава. Шура еще что-то хотел сказать ей, но тут дверь приоткрылась и приятный женский голос проворковал: – Вы меня звали? – Да, да, Вера Максимовна, заходите. Симпатичная, с высокой грудью, стройными ногами и миловидным лицом блондинка, которой на вид было лет тридцать, грациозно прошествовала от двери до удобного кресла и легко опустилась на него. Перед мысленным взором Наполеонова нарисовалась бабочка, опустившаяся на чашечку цветка. Он закрыл глаза, потом открыл их и слегка помотал головой. «Симпатичная жена у Артамонова», – подумала тем временем рассматривающая женщину Мирослава. – Вера Максимовна, расскажите нам, пожалуйста, как можно подробнее о событиях того дня, когда в вашем доме произошла трагедия. Артамонова облизала губы и начала рассказывать: – Утром мы с Женей отправились по магазинам. Она хотела кардинально изменить свой гардероб. – На то имелись причины? – На что? – не поняла Артамонова. – Для покупки нового гардероба? – Собственно, нет, но Женя время от времени собирала все свои тряпки и отправляла на благотворительные акции, а себе покупала все новое. Женщина посмотрела на Мирославу и спросила: – Если деньги есть, то отчего же не позволять себе эти перемены? – Возможно, дело не только в наличии денег для покупок, – проговорила та. – А в чем же? – удивилась Артамонова. – Например, в недовольстве собой, своей внешностью… – Ну, что вы, – улыбнулась Артамонова, – Женя была очень красивой! Сейчас я вам покажу! – Она встала с кресла, быстро подошла к одному из отсеков шкафа, заполненного красивой посудой, присела на корточки, открыла нижний ящик и достала из него альбом, обтянутый бархатом. Она подошла к столу, положила альбом перед Наполеоновым и раскрыла его: – Вот, смотрите! Мирослава подошла и встала рядом. С фотографий смотрела на них прелестная Мальвина. Под изогнутыми луками бровей сияли синие глаза, курносый носик был кокетливо вздернут, губы то капризно поджаты, то приоткрыты в белозубой улыбке. На одних фотографиях пепельные волосы рассыпались по плечам, на других набегали на лоб, а на третьих были подняты вверх и собраны в прическу. |