Книга Золотая удавка, страница 13 – Наталия Антонова

– Да, конечно.

– Василий Афанасьевич Артамонов, – представился мужчина и перевел взгляд с Мирославы на Наполеонова.

– Мирослава Игоревна Волгина, детектив, а я – следователь, Александр Романович, – решил представить себя и Мирославу Шура – исключительно для лучшего установления контакта. Ведь и так уже все знали, кто они.

– Присаживайтесь, Василий Афанасьевич.

Артамонов бросил взгляд на диван и кресла, потом взял стул, обитый зеленым плюшем, поставил его напротив следователя и сел.

– У нас к вам несколько вопросов.

Артамонов согласно кивнул.

– Расскажите нам, пожалуйста, как можно подробнее, начиная с утра, о том дне, когда была убита Евгения.

– С утра я был занят делами фирмы, – бесстрастно начал мужчина, – но к обеду вернулся домой. Обед прошел как обычно, а после него Женя собиралась устроить нам показ мод, если это можно так назвать.

– Евгения когда-нибудь работала в модельном бизнесе? – спросила Мирослава.

– Ну что вы! – замахал на нее обеими руками Артамонов.

– Почему же показ мод?

– Ну, это условно! Женечка собиралась продемонстрировать нам наряды, которые они накупили во время утреннего шопинга.

– Кто они? – спросил следователь.

– С Женей ездила Верочка. Моя жена.

– Ваша жена тоже должна была участвовать в этом любительском показе?

– Нет, ну что вы. Вера купила всего один костюм, она показала его мне и сразу убрала в шкаф.

– Ваша жена не любительница шопинга? – спросила Мирослава.

– Моя жена – нормальная женщина, – вздохнул Артамонов, – но мы не настолько богаты, чтобы накупать возы, в общем-то, ненужных тряпок.

– А разве Валентин Гаврилович не оплачивал ваши траты?

– Нет, с какой стати? – обиженно спросил Василий Афанасьевич.

– Я просто уточнил, – мягко проговорил следователь, – Бельтюков ведь предложил вам проживание в своем доме?

– Это совсем другое, – ответил Артамонов. – Во‐первых, его сестра была моей первой женой, и мы с ней хорошо жили, во‐вторых, с Мироном у меня тоже сложились дружеские отношения.

– Пасынок называет вас отцом?

– Да. – Артамонов слегка замялся, а потом сказал: – Валентин настоял, чтобы я усыновил мальчика.

– Сами вы этого не хотели?

– Скажем так: эта мысль не приходила мне в голову, но, когда Валя предложил, я не стал спорить.

«Еще бы», – усмехнулся про себя Наполеонов, но на выражении его лица это никак не отразилось.

И Артамонов продолжил:

– В‐третьих, я играю заметную роль в бизнесе Валентина.

– И получаете достойную зарплату?

– Да, – не стал отрицать мужчина.

– Если Бельтюков не выживет, то к кому перейдет его бизнес?

– Этого я не знаю.

– Но не к вам?

– Я бы очень сильно удивился, если бы Валентин завещал мне хотя бы часть своего бизнеса, – усмехнулся Артамонов.

– Может ли бизнес перейти к вашему пасынку?

– Затрудняюсь ответить.

– Валентин Гаврилович говорил с вами когда-нибудь о своем завещании?

– Нет, – сразу ответил Артамонов.

– Может, делал какие-то намеки?

– Нет, он вообще в разговоре со мной никогда не касался темы завещания.

– А вы сами имели предположение о том, кто станет наследником?

– Об этом и думать не надо было. Его единственной наследницей была единственная дочь Евгения.

– Вы не знаете, могли ли быть у Валентина Гавриловича другие дети?

– Нет, – коротко, но решительно ответил Василий Афанасьевич.

– Теперь, когда Евгении не стало, кто может претендовать на наследство Валентина Гавриловича?

Артамонов задумался на минуту, потом ответил:

– Я думаю, Мирон и Филипп Яковлевич.

– Какие отношения были у Филиппа Яковлевича с братом и племянницей?

– Родственные.

– А точнее?

– Да отличные у них были отношения, можете не сомневаться. Это вам любой подтвердит. С братом Филиппа Яковлевича связывали не только родственные, но и дружеские отношения. Валентин, не раздумывая, мог во всем положиться на брата. А в племяннице Филипп Яковлевич души не чаял! Баловал ее. Правда, случалось, что и журил иногда.

– За что журил? – сразу же заинтересовался следователь.

Артамонов прикусил язык и стал сосредоточенно рассматривать свои отполированные ногти идеальной формы.

– Василий Афанасьевич, так за что же Филипп Яковлевич журил свою племянницу?

– Понимаете ли, – нехотя проговорил мужчина, – Женечка была очень увлекающейся девушкой…

– Играла в казино?!

– Ну что вы! – протестующе поднял руку Артамонов.

– На скачках проигрывала деньги?

– Да нет же! Женечка, как бы это мягко выразиться, любила мужчин.

– Мужчин многие девушки любят, – покосился на Мирославу Наполеонов.

– У Женечки из-за этого время от времени случались недоразумения.

– Какие именно?

– Да разные, – отмахнулся Артамонов.

– И все же, – настаивал следователь.

– В восемнадцать лет она поехала отдыхать в Испанию и там увлеклась одним тамошним мачо. Он уверил Женю, что он то ли гранд, то ли барон, и предложил по-быстрому тайно пожениться. Хорошо, что Валю вовремя предупредили, он немедленно полетел в Испанию и привез дочь домой. Женя очень переживала, ссорилась с отцом.

– Барон оказался не бароном?

– Да какой там барон – обыкновенный альфонс, – вздохнул Артамонов.

– Было еще несколько не очень приятных историй. Лет в девятнадцать она увлеклась одним симпатичным малым, который работал официантом в баре. Вале удалось сорвать и эту намечающуюся свадьбу.

– Это все?

– Потом Женя встречалась с мужчинами, но замуж за них уже не собиралась. Пока на горизонте не появился Адам Верещак.

– И кто это?

– Да так, актеришка из цирка.

– Евгения собиралась выйти за него замуж?

– В том-то и дело.

– Но Валентину Гавриловичу удалось воспрепятствовать заключению и этого брака?

– С большим трудом, – признал Артамонов.

– И чтобы больше не искушать судьбу, он взял дело в свои руки и сосватал ей Репьева Марка Анатольевича, сына владельца банка «Гера» и сети обувных магазинов «Стойкий башмачок» Анатолия Константиновича Репьева…