Онлайн книга «Возвращение домой»
|
В половине третьего утра он отвез ее назад на Галле-роуд. Часовой открыл им ворота, машина заехала, описала дугу по подъездной дороге и остановилась перед крыльцом. Они выбрались наружу. Воздух был напоен благоуханием цветов, луна светила так ярко, что тени в саду чернели, словно нарисованные тушью. Перед лестницей Джудит остановилась и повернулась к Хьюго: – Спасибо за чудесный вечер. Все было превосходно. – Даже Мойра Барридж? – По крайней мере, она дала нам повод посмеяться. – Джудит секунду поколебалась, потом проговорила: – Спокойной ночи. Он положил руки ей на плечи и, наклонившись, поцеловал. Давно никто не целовал ее с такой страстью, и давно она не получала от поцелуя такого удовольствия. Она обняла его и ответила ему с каким-то благодарным пылом. Вдруг парадная дверь открылась, и их выхватил из темноты желтый треугольник электрического света. От неожиданности они отпрянули друг от друга, хотя ни в малейшей степени не сконфузились, – и увидели Томаса, стоящего на верху лестницы с непроницаемым смуглым лицом. Хьюго извинился за то, что они так долго продержали его на ногах. Томас улыбнулся, сверкнув в лунном свете золотыми зубами. Джудит снова пожелала Хьюго спокойной ночи, поднялась по ступенькам и зашла в открытую дверь. Томас запер тяжелый засов. После этого дни так и замелькали (как всегда, когда отдыхаешь в свое полное удовольствие), и каждый следующий, казалось, пролетал быстрее предыдущего; дни незаметно складывались в неделю, потом в другую, третью. Было уже восемнадцатое сентября. Через три дня пора отправляться в долгий обратный путь до Тринкомали. Опять перепечатывать бесконечные рапорты, вовремя возвращаться в казарму. Там уже не будет магазинов и захватывающей городской суеты. Не будет милого дома с его идеальным порядком. Не будет Томаса. И Боба. И Хьюго. «Мы не должны терять ни минуты», – сказал ей Хьюго. И он сдержал слово. Никогда не скучая сам, он и ей не давал скучать. Неизменно наслаждаясь ее обществом и признательный за то, что Джудит уделяет ему время, Хьюго ничего не требовал от нее взамен. Так что ей было легко и покойно под его ненавязчивой опекой. Они уже настолько сблизились, чувствовали себя вдвоем так свободно, что могли даже обсуждать свои отношения со всей откровенностью, лежа на раскаленном песке безлюдного пляжа в Панадуре и обсыхая на солнце после очередного заплыва. – Само собой, я нахожу тебя безумно привлекательной, и не подумай, что я не хотел бы заниматься с тобой любовью. Я думаю, это доставило бы нам обоим огромное удовольствие. Просто время неподходящее. Ты еще слишком слаба и уязвима. Как идущему на поправку больному, тебе необходим покой. Время для того, чтобы залечить раны, прийти в себя. Меньше всего тебе сейчас полезно травмирующее физическое вмешательство. Безрассудная связь. – Она не была бы безрассудной, Хьюго. – Ну, тогда, скажем, бессмысленной. Дело твое. Он был прав. Ее пугала одна только мысль о необходимости какого бы то ни было решения. Она хотела просто плыть по течению. – Но я не девственница, Хьюго, ты не подумай… – Дорогая моя, я ни секунды в этом не сомневался. – Я была близка с двумя мужчинами. Обоих я очень любила. И обоих потеряла. С тех пор я бегу от любви. Обе потери были слишком горьки. И слишком много времени потребовалось на то, чтобы оправиться. – Я сделал бы все возможное, чтобы не причинить тебе боли. Но я не хотел бы копаться в твоих эмоциях. Во всяком случае, не теперь. Я слишком к тебе привязался. – Если бы я могла остаться в Коломбо… если бы не надо было возвращаться в Тринкомали… если бы у нас было больше времени… – Сколько «если»! Неужели тогда все было бы иначе? – Ох, не знаю, Хьюго. Он поднял ее руку и поцеловал в ладонь. – Я тоже не знаю. Так что пойдем еще раз окунемся. Азид повернул машину в открытые ворота, миновал часового и, проехав по изгибу подъездной дороги, остановился у парадного. Он выключил мотор, выпрыгнул из машины и распахнул для Джудит дверцу. От его предупредительности ей всегда становилось немножко не по себе – он обращался с ней, как с царственной особой. – Спасибо, Азид. Был вечер, половина шестого. Поднявшись по ступенькам, Джудит вошла в дом, пересекла прохладный холл, прошла через пустую гостиную и очутилась на убранной цветами веранде. Там, как она и предполагала, уже отдыхали после трудового дня Боб Сомервиль и Дэвид Битти. Расположившись в шезлонгах, они в дружелюбном молчании наслаждались минутой покоя. Между их шезлонгами стоял низкий столик с традиционными чайными принадлежностями. Дэвид Битти был погружен в один из своих ученых фолиантов, а Боб читал лондонскую «Таймс», которую доставляли каждую неделю с авиапочтой. На нем все еще была форма. Белые шорты, рубашка, длинные белые чулки и белые туфли. Покончив с газетой, он отправлялся принять душ, побриться и переодеться. Но сперва чай – ежедневный ритуал, служивший утешительным напоминанием о далекой жене и о простых домашних радостях Англии. Он поднял глаза и опустил газету: – А, вот и ты! А я думал-гадал, что с тобой стряслось. Присоединяйся, выпей чаю. Томас приготовил сандвичи с огурцами. – Боже, как изысканно! Добрый день, Дэвид. Дэвид Битти пошевелился, заморгал и увидел Джудит. Он отвлекся от книги, сорвал с носа очки и приподнялся, как бы намереваясь выпростать свою долговязую фигуру из шезлонга и встать. Эта пантомима учтивости происходила всякий раз, стоило ей застать его врасплох, и Джудит наловчилась произносить: «Нет-нет, не вставайте!» – как раз за секунду до того, как его туфли должны были коснуться пола. – Прощу прощения… зачитался… не слышал. – Дэвид улыбнулся, как бы показывая, что между ними не осталось никаких недоразумений, нацепил очки, откинулся обратно на подушки и снова погрузился в книгу. Он никогда не жаловал праздных разговоров. Боб налил чаю в чашку тонкого белого фарфора, положил в нее ломтик лимона и передал племяннице. – Ты играла в теннис, – констатировал он. – Как ты догадался? – Моя наблюдательность и аналитические способности плюс твой белый костюм и ракетка. – Гениально! – Где ты играла? – В клубе. С Хьюго и еще с одной парой. Жаркая была схватка. – Кто выиграл? – Мы, разумеется. – Ты сегодня идешь куда-нибудь? – Нет. Хьюго нужно на какой-то званый вечер в казармах. Дамы не допускаются. – Значит, будут обильные возлияния, а после ужина – грубые и опасные шалости. В следующий раз, когда ты его увидишь, не исключено, что он будет на костылях… Кстати, пока не забыл – я договорился насчет того, чтобы тебя подбросили до Канди на машине. В субботу утром. За тобой заедут прямо сюда, в восемь часов. |