Книга Смерть домохозяйки, страница 3 – Наталья Никольская

Стук в дверь оторвал Вершинину от рукописи.

— Войдите.

На пороге появился Мамедов в светло-сером костюме, голубой сорочке и пижонском бордово-красном галстуке. На его матово-смуглом лице сияла белозубая улыбка.

— Погодка классная! Может, поднять жалюзи? — весело предложил он и подошел к окну, — а то у вас здесь как в замке Адамсов.

— Это помогает мне сосредоточиться, — Вершинина потянулась к зажигалке в форме дракона, стоявшей на краю стола.

Запалив сигарету, она повернулась к Алискеру, который поднимал жалюзи уже на втором окне.

— Кстати, — Алискер уселся в кресло и положил ногу на ногу, — как поживает ваш кактус?

Зимой Вершинина забрала домой погибавший маленький кактус, стоявший на подоконнике у нее в кабинете.

— Нормально, скоро верну его на место, — она глубоко затянулась и стряхнула пепел в большую хрустальную пепельницу. — Давай попьем чайку. Включи чайник.

Она встала, подошла к холодильнику, достала оттуда кусок сыра, завернутый в целлофан, полкаталки краковской колбасы, свежий огурец, хлеб и выложила все это на столик, где стоял электрический чайник. Когда Алискер сделал бутерброды, вода в чайнике уже вскипела.

— Готово, — сказал Алискер, наливая в чашки кипяток.

Вершинина подсела к сервированному столу.

— Я так понимаю, с договорами все в порядке? — спросила она, откусывая добрый кусок бутерброда.

— Само собой, вот только с «Марусей» никак не можем утрясти цену. Заказ у них приличный, но они просят скидку десять процентов. Я предложил им пять, думаю, сойдемся на семи.

— Мещеряков интересовался, как у нас идут дела.

— С дверями или с женой его приятеля?

— И с тем, и с другим, — Вершинина ответила уже на ходу, направляясь к затрезвонившему телефону, торопливо дожевывая бутерброд.

— Вершинина слушает, — сказала она в трубку.

Звонил Антонов. По его взволнованному голосу она поняла, что произошло нечто из ряда вон выходящее.

— Валентина Андреевна, жена Козлова убита.

— Как это произошло? — взгляд Валандры встретился с вопросительным взглядом Мамедова.

— Ну, мы наблюдали за ней и ее ухажером из дома напротив гостиницы. Они зашли в номер, откупорили бутылку шампанского… в это время я отвернулся, Валера у меня что-то спросил. Короче, когда я снова посмотрел в бинокль, она падала на пол. Там не очень хорошо видно, из-за занавесок, но ясно, что не от сердечного приступа. Потом я пригляделся — на оконном стекле дырочка от пули.

— Отверстие, — сухо поправила его Вершинина. — И что же вы сделали?

— Мы с минуту посовещались, потом решили, что стреляли из нашего же дома, наверное, с глушителем, ведь выстрела мы не слышали, — он перевел дыхание и продолжил: — Мы спустились вниз, зашли за угол и стали ждать — может, кто появится. Но, наверное, стрелявший вышел с другой стороны.

— Вы были в гостинице? — спокойно спросила Вершинина.

— Я оставил Валеру сторожить, а сам — в гостиницу. Смотрю: этот парень, что с Козловой был, спускается потихонечку по лестнице. Подошел к администратору и что-то ей потихоньку сказал. Она сразу за телефон схватилась.

— Короче, Николай, — прервала его Вершинина, — милиция уже там?

— Да, старший лейтенант Силантьев.

— Вы ему сказали, что вели наблюдение за Козловой?

— Нет, конечно, — быстро ответил Антонов, — ждем ваших указаний.

— Давайте в контору, — Вершинина вздохнула и положила трубку. — Что-то у меня аппетит пропал.

— С Козловой что-то случилось? — спросил догадливый Алискер.

— Случилось, это мягко сказано, Алискер, — Вершинина обошла свой стол и опустилась в кресло, — кажется, она убита.

Алискер замер, не донеся чашку с чаем до рта.

— Как это?

— Во всяком случае, кто-то в нее стрелял. Из дома напротив.

— Антонов с Толкушкиным были в этом же доме. Они видели стрелявшего?

— В том-то и дело, что нет. Или он ушел другим ходом, или они слишком долго размышляли.

— Надо срочно сообщить Козлову, — Алискер направился к телефону.

— Погоди, — остановила его Вершинина, — это приятель Михаила Анатольевича, сначала я переговорю с ним. А еще лучше, дождемся сперва наших пинкертонов, они должны появиться с минуты на минуту.

— Надо им было осмотреть соседние помещения.

— Зачем? — Вершинина пожала плечами. — Пусть этим занимается милиция.

— У нас могут быть из-за этого неприятности? — спросил Алискер, сделав ударение на слове «могут».

— Не думаю, — Вершинина прикурила от «дракоши», как она ласково называла зажигалку.

* * *

Антонов нажал на педаль акселератора. Сидя на переднем сиденье, Толкушкиным курил и стряхивал пепел в приоткрытое окно бежевой «шестерки».

— Ну и дела! — воскликнул он, качая головой.

— Нас это не касается, — авторитетно заявил Антонов, поднося бутылку с «Фантой» ко рту.

— Надо же, — недоумевал Валера, — начали следить за этой кралей, а ее бах — и нету.

— Что Валандра сказала? — спросил Толкушкин, принимая от Антонова «Фанту».

— Как-будто и не удивилась, все по-деловому. Да ты че, не слышал что ли, как я с ней разговаривал?

— Я тебя все больше слышал, — усмехнулся Толкушкин.

— Ты у нас — новичок, не знаешь ее толком. Она обычно такая равнодушная с виду, ну, заботливая, конечно, а так, иногда прямо можно подумать, что дремлет. Ан нет — точно хищник в засаде. Иной раз над каким-нибудь делом бьемся, изнемогаем, концов, как говорится, с концами связать не можем, и она, вроде, тоже мается, всякими вопросами задается, нас расспрашивает, а потом — бах! — и всю подноготную выложит, да все складно, как в сказке.

— Не зря службой безопасности командует! — поддакнул Валера. — Ко всему прочему еще и детективы пишет!

— Уж не знаю, зачем ей это? — пожал плечами Антонов.

— Зачем, зачем, — передразнил его Толкушкин, — эх ты, тундра! — он постучал себя по лбу.

— Ну ты, конечно, у нас шибко умный! — съехидничал Антонов, останавливая машину у перекрестка.

— А что, плохо, что ли, умным быть?! — не унимался Толкушкин. — Или слово «умный» на Руси ругательное нынче? А ты, наверное, от ментов этим заразился, у них что ни умный — так нарушитель порядка!

Валера лукаво посмотрел на Николая, который с явным неудовольствием поглядывал на красное пятно светофора.

— Нет, если бы моя Зоя с каким-нибудь хахалем вот так захотела меня подурачить, я бы живо обоим рога пообломал, не стал бы во всякие фирмы обращаться! — гордо произнес Антонов.