Онлайн книга «Норд, норд и немного вест»
|
– А… ну да, есть такая тема. А что тут непонятного? – Ну я бы сказал, что вообще ничего. Что это вообще такое? – Патриотизм? – Ну. – Ну как «что такое патриотизм»? – Ну так. Что такое патриотизм? Научите меня, серого, а я уж своих потом, так сказать, по самые помидоры. – Ну как же вы не знаете, что такое патриотизм? – Ну вот такой пробел у себя нашёл и прошу вас его залатать. Я же механик, что с меня взять? – Странно даже такое слышать. – Но тем не менее. – Это же очевидно. Патриотизм – это любовь к родине! Всё у вас? А то мне в штаб пора по делам? – мы за стенкой понимающе закатили глаза. – Нет, подождите, штаб не волк – в лес не убежит. Я, понимаете, спасибо маме, конечно, что не родила минёром, но страдаю от своего прагматичного склада ума, да и вообще от того, что он у меня есть. Я как сугубо примитивная душа сермяжного порядка привык, знаете, оперировать конкретными понятиями, а не вот этой вашей метафизикой или, прости меня, оспаде, философией. – Позвольте, да где же здесь метафизика? – Да везде. Вот мне была непонятна одна неопределённая величина, а вы мне предложили вместо одной оперировать тремя неопределёнными величинами. И что же мне теперь делать? – Какими такими тремя? – Ну как же какими: патриотизм, любовь и родина. Все три, я считаю, имеют довольно далёкое отношение к измеряемым величинам. Да ладно ещё я, а матрос? Матросу-то что скажу в его голубые от чистоты мозга глаза? – Вы не знаете, что такое любовь и родина? – А вы знаете? Ну вот что такое любовь? – Ну как? Чувство, – в этом месте зам сделал характерное движение двумя руками в районе бёдер. – Э…? – Ну, вы понимаете. – Нет, не совсем. Ну хорошо, хорошо, упростим задачу, мы же с вами люди образованные, классиков почитываем… – Не без этого… – … и не только марксизма-ленинизма. И, допустим, мы понимаем, что такое любовь. Допустим. – Уже хорошо, правда? – Нет. Как по-вашему, любовь – требует взаимности? По-моему, так – да. Я объясню, погодите шинель надевать. Вот вы мужчина видный, но даже теоретически, ну знаете, в молодости там или в ранней юности, пока прыщи ещё не прошли, любили кого безответно? Ну наверняка же было, ну хоть в детском саду? И сколько, по вашему мнению, может длиться невзаимная любовь, если у человека всё в порядке с психикой? – А при чём тут невзаимная любовь? – Ну при этом вот нашем деле. Родина меня… – и Борисыч сделал характерное движение двумя руками в районе бёдер. – А я её когда буду? – и опять это движение. – Я-то её люблю, вопросов нет, а вот она меня когда начнёт в ответ? Сколько ждать и рыдать по ночам в подушку? – Как же это вас родина не любит? – Вот и я не понимаю, как меня можно не любить… А у неё как-то получается! – У кого – «у неё»? Вы совсем меня запутали! – У родины, у кого же ещё! А вот мы, кстати, подошли и к этому определению. А родина – это что такое? – Ну как что, страна наша! – Чья ваша? – Наша с вами. Вот вы откуда родом? – Из Запорожья. Но какая разница: место рождения о чём говорит? – Ну как же! О том, кто вы есть! – А если щенок родится в конюшне, то он лошадь, по-вашему выходит? Важно же, что он пёс, правильно? – Верно! Видите, вы и сами всё понимаете! – Нет. – Ну как же нет, если да. Вы же русский человек, и неважно, где вы родились. – Блядь, ну да. Отец у меня хохол, мама – бульбашка, так какой я, если не русский? А нет, погодите, мама-то у меня из Бобруйска, отчасти я, может быть, даже и еврей, то есть точно русский тогда выходит! Помолчали… Слышно было, как зам думает. – Ну, в конце концов! Вы же гражданин Российской федерации! – Нет. – Как нет? – Никак нет. Возмутительный факт, правда? И присяга у меня Советскому Союзу, предвосхищая ваш следующий вопрос. Да что у вас с глазами? У нас пол-экипажа таких. Мы вон даже с Овечкиным давеча в ЛДПР вступить пытались, чтоб с флота нас не выгнали, и то не удалось. Но это из-за Овечкина, я думаю, невезучий он. Помолчали… Было слышно, как зам паникует. – Александр Борисович! Мне сейчас в штаб срочно нужно. Простите, но я вынужден прервать нашу беседу! – Нет, давайте на паузу поставим. Я вас ждать буду. Вы со штаба вернётесь, а я – тут как тут! В тот день зам из штаба так и не вернулся: завалили, видимо, работой. Ближе к закату (условному, конечно, а не к трём ночи) из штаба притопал командир. – Позови-ка мне, Эдуард, этого вашего светоча мысли, этот пытливый ум маслопупой боевой части. – Кого это, тащ командир? Так-то и я под описание подхожу. – Поумничай, и ты пизды получишь. – А, так вам Борисыча позвать? – Почему повязка дежурного грязная? – Да я звоню же уже, тащ командир, звоню! Бори-сыч! Тебя командир в центральный! Срочно, Борисыч, беги прямо, дружище, а то меня с дежурства по кораблю сейчас снимут! – Борисыч. Сядь-ка вот сюда, дружок. Как дела у тебя? – Да как. Ну нормально, в общем. – Жена? – Ага. – Сын? – Вполне. – Собака? – Да. – Так какого хуя? – Какого хуя что? – Вообще. – Ай ну, потому что. – Ну это понятно. Слушай, что хотел-то. Зама тут нашего в штабе встретил. Крайнего. Жаловаться на тебя изволили. Мол, издеваешься над ним. – Я? – Да не пучь глаза, херувим. Ты. По какой теме хоть праздник? – Да по темам его занятий, что он командирам групп выдал на новый период обучения. – А ты тут причём? – Ну я же командир группы! – Так группы-то у тебя нет. – А зам откуда это знает? – Справедливо. И что там в темах этих? – Слушайте, да всё как и было, только слово КПСС вычеркнуто. Ну это ладно, прошу его объяснить мне, что такое патриотизм. – А он? – Про любовь к родине мне втирает. – К чьей родине? К твоей или его? – Ну так вот это я и пытаюсь выяснить! |