Онлайн книга «Норд, норд и немного вест»
|
– Потом на чай ко мне, пусть там твои сами несут. – Ну Толя… – Ну Миша… – Ну ладно. Влезть в люк вдвоём с компрессором не получалось – решили поднимать сверху верёвкой. – Паша. Что это? – Михал Юрич, ну как. Верёвка. Вы же сами приказывали. – Это – верёвка? Паша, у шиншиллы хуй толще, чем этот шнурок! – Михал Юрич! Лично плёл! Она, вы не смотрите, что с виду, а так на ней весь этот пароход утащить можно! – Паша, блядь… – Михал Юрич… Компрессор опутали и обвязали, но в люк поддерживать его сажать никого не стали (техника безопасности называется), а тянули сверху втроём (больше вокруг люка не вмещалось). Миша стоял внизу, сбоку от люка, и молился (блядьсукасукасукаблядьблядьблядьнупожалуйста) – компрессор вылезал из нутра рывками, бумкаясь то о трап, то о манометры, то о стенки люка. И главное, думал Миша, чтоб, когда эта ебучая верёвка порвётся и компрессор жахнется на палубу, он палубу эту не пробил, потому как ровно под люком и сидел сейчас командир. И ладно ещё, что все в центральном обосрутся от звука упавшего с восьми метров на железную палубу железного компрессора весом с молодого телёнка… Но убить командира, распекающего вахту за попустительство к воровству ворованным компрессором в процессе воровства – ну форменный же моветон. Но пронесло (наверняка из-за правильной молитвы), и компрессор глухо и тихонько стукнул на рыбины вокруг рубочного. Облегчение быстро вытолкало Мишу следом. – Так! Ну-ка, сигареты убрали! И бегом на корабль! Паша, головой отвечаешь! Донести аккуратно и поставить! Я сейчас рассчитаюсь и приду! И смотрите у меня! Чай пили недолго: так, по стакану хлопнули ну и разговоров поразговаривали на полчаса, может; до серьёзных тем даже не дошли – компрессор взывал к Мише и требовал его присутствия при своей замене. – Ну постой со мной на мосту, пока я дуну, – согласился Толик, что Мише уже и правда пора. – Вот зачем вы курите, понять не могу? – с мостика открывался красивый вид на почти чёрную гладь воды, заснеженные сопки, блестевшие, словно кристаллы, на первом солнце, дымку мороза где-то вдали, мелкие отсюда фигурки верхних вахтенных в тулупах и чёткую борозду в снегу от трапа тринадцатой до соседнего пирса. – Воздух-то какой, а? Прямо стаканами черпай и пей! – Вот поэтому через фильтр и дышу – боюсь отравиться! А что у тебя с лицом, Миша? – А эта борозда в снегу была? – Нет, это абсолютно незнакомая мне борозда. Интересно, откуда она взялась? – Вот ушлёпки, а? Ну ты посмотри на них, а! Ну бля… – Ушлёпки, да. А что за ушлёпки? – Да они компрессор на верёвке так и потащили, Толя! Ну ты подумай! Компрессор! На верёвке! По снегу! Ладно, я побежал, пока они так прямо не включили, скоты ленивые! Из рубочного зазвучал по нарастающей голос командира тринадцатой. – Плохая идея, Миша! Пошли в приливе затаимся пока, а то порвёт же нас сейчас! Затаились за контейнерами с плотиками – в тёмном «Приливе» было их почти и не видать. Командир был вначале даже довольно спокоен – видимо не мог поверить в то, что видит. А после того, как поверил, было страшновато даже за контейнерами с плотиками – дня два после этого чайки в Нерпичью не залетали, и Эйч Пи Бакстер до сих пор не знает, но ему крупно повезло тогда, что на гастролях он рядом не находился. Искали бегали и комдива три, да не нашли – кто догадается целого майора искать спрятанным куда не то что Макар, но и жена его, Марья, телят не гоняла? Решили, что в штаб ушёл: это и спасло тогда его глаз. Миша нервничал – больше за компрессор, который сейчас, даже не отряхнув толком от снега, ставят, подсоединяют, и вот-вот включат, и начнут бороться за живучесть, а ему придётся заново повторять всю эту операцию, но уже на семнадцатой. Едва дождавшись, пока крики командира тринадцатой утихнут за ПРК, Миша стартанул на свой корабль. На борту, отмахнувшись от что-то спрашивавшего старпома и не раздеваясь, Миша нырнул в трюм, крича на ходу «Стоять! Ничего не делать! Всем замереть!» И точно – компрессор уже стоял на месте и был готов к запуску, а точнее будет сказать, к неминуемой своей гибели. – Так, – Миша потёр лоб. – Я не буду спрашивать, почему вы такой сложный и хрупкий с точек зрения теории электротехники и термодинамики предмет тащили по снегу волоком. Я понимаю, да. Да. Но вы его просушили хотя бы? Клеммы, патрубки почистили и освободили от влаги? Трюмные дружно молчали и переглядывались – искали виноватого. – Всё ясно. Хорошо, хорошо, я понял. Снять, разобрать, почистить, вот тут, тут и тут протереть шилом, просушить и потом позвать меня. Всё мне показать и ставить подключать. Вопросы? – А этот? – и Паша пнул труп предыдущего компрессора. – А этот потом, после пуска нового, отнести на тринадцатую и прикрутить на место. Утро встречало свежестью жёваной промокашки, и кто бы ожидал (после вчерашнего солнца и синего неба отсюда и до Норвегии) такой чуткости погоды к Мишиному настроению? Почти всю ночь не спав (пока ставили, пока запускали, пока настраивали работу), Миша был хмур, серьёзен, задумчив и готов поддаться кенопсии, как никогда раньше. «Ну ничего, – думал Миша глядя с высоты ракетной палубы ТК-20 на жалкие остатки дивизии, тянувшиеся на подъём флага, – пройдёт. Высплюсь сейчас и пройдёт, всегда же проходит». – Михаил! – крикнул с пирса командир, – что хмурый, как утро тридцать седьмого? – Поспать бы, тащ командир! – Поспать? Сон для слабых духом! Ну ладно, поспи, пока ко мне идти будешь, чего уж там! – Что с провизией? – спросил командир спустившегося к нему Мишу. – Нормально. Поменяли вчера компрессор, запустили, всё… И тут с соседнего пирса заревело. Бродячие собаки, поджав хвосты, убежали узнавать, куда вчера делись чайки. Солнце, начавшее было выглядывать из-за туч, испуганно шмыгнуло обратно и по воде обязательно пошла бы рябь, но и так рябило. – Вот! – поднял командир палец вверх. – Вот что я называю командирским голосом! Обзор заслоняла семнадцатая, стоявшая с другой стороны пирса, и командир поднялся на её палубу. – Гена! – заорал он оттуда. – Не рановато ли? – Что не рановато? – заорал ему в ответ командир тринадцатой. – Гон у тебя начался не рановато ли? Февраль же, – чернила, слёзы, а ты трубишь, как иерихонский свисток! – Саша! Ты лучше отвернись! Сейчас здесь будет кровь и внутренние органы по всему пирсу! Боюсь травмировать твою нежную психику! – Гена! Успокойся! Расскажи другу, что случилось! Легче станет! А другу любопытно! – Саша! Ты не поверишь! Вчера только всех распёк за попустительство к расхищению железа! Выхожу! А! С моего корабля! Прямо пока я распекал, утащили что-то! |