Онлайн книга «Господин моих ночей»
|
Долг хозяину мясной лавки, как и обещал Айтон, выплатили — в тот день, когда к нам впервые заходили маги. Погашенные расписки наутро принесла Магда Сетнер, мать Зака. По-хозяйски неспешно прошла на кухню. Села. Расправила юбки. — Сынок-то мой приболел, бедняжка, — скривилась печально, не забывая при этом зыркать глазами по сторонам. Примечать, что нового появилось на полках… на столах. — Занедужил неожиданно, да так, что лекаря вызывать пришлось... Спаси и сохрани его Пресветлая! Теперь я все дела вести буду. Временно Она замолчала. Мы с Уной тоже не торопились поддерживать разговор. — А вы, смотрю, разбогатели... – Магда, прищурившись, еще раз внимательно изучила помещение. — Родственники объявились, или, может, замуж собрались? — Взгляд ее мгновенно стал цепким и жадным. — Неужто за мага? То-то он приходил долг отдать. Они, говорят, иногда берут наших... Правда чаще в полюбовницы... И продукты, вон, у вас теперь имеются. Все ясно. Не столько расписки вернуть зашла, сколько сплетни собрать. — Это мой знакомый, - неожиданно резко вмешалась Уна. — Ва-а-аш? — неверяще протянула противная тетка. — Мой, — подтвердила помощница и сухо добавила: — Вы еще что-то хотели? А то мы торопимся… — Нет-нет, — подхватилась мамаша Зака. — Мне тоже пора. Столько дел, столько дел… А вы непременно заходите, всегда рады соседям... «Тем более, платежеспособным», — повисло в воздухе недосказанное. Мы с Уной вежливо поблагодарили, проводили гостью до порога и единогласно решили покупать мясо в другом месте. Подальше от семейки Сетнеров. Так и проходили мои дни — буднично и однообразно. Пока не наступал назначенный вечер… На улицах зажигались огни, горожане завершали дела и готовились ко сну, а я собиралась и выходила из дома. Пробегала две улицы, сворачивала в переулок, садилась и экипаж и ехала в тихий неприметный особняк, расположенный в густом парке за высокой оградой. Навстречу новой необычной ночи... Удивительной. Волшебной. Пугающей и манящей одновременно. Причем, волшебной в полном смысле этого слова — то есть полной чудес и магии. Той самой магии, которую раньше я, как истинная леди и верная дочь пресветлой Каари, принимала с опаской и настороженностью, а теперь встречала, как ребенок новую игрушку. Карета останавливалась, я открывала дверцу, и едва нога касалась камня мостовой — ворота бесшумно распахивались. В парке зажигались разноцветные фонари, а в кустах и между деревьями, повинуясь безмолвной команде, вспыхивали крошечные огоньки светлячков. Фонарей было много, но загорались они не сразу, а поочередно, с каждым моим шагом наливаясь светом. Тьма отступала перед гостьей дома, сумерки нехотя отползали в стороны, и я шла по дорожке из дрожащих радужных бликов туда, куда она сворачивала. Иногда меня приводили в дом, но чаще всего — в уютную, оплетенную зеленью беседку посреди парка с удобными креслами и диваном, где меня уже ждал накрытый стол. — Доброй ночи, лисичка, поужинаешь со мною? Меня называли теперь лисичка или найтири, в крайнем случае — Лис, но никогда Элис. «Это не твое имя, — отрезал маг, когда я задала вопрос. — И совсем тебе не подходит». От приглашения разделить с высшим трапезу я больше не отказывалась, да и того напряжения, что раньше, при нем уже не испытывала. Привыкла, наверное. Мы ели и неспешно беседовали под легкий звон посуды, столовых приборов и сосредоточенное шуршание в кустах. Хвич неизменно появлялся в начале ужина и исчезал к концу, но вылезал из своего укрытия очень редко, хотя я каждый раз пыталась его выманить. Высовывал из зарослей морду и тряс ею отрицательно, а Айтон смеялся и предлагал не настаивать. Горгулу, мол, так удобнее, а яркий свет он не очень хорошо переносит. Незаметно для себя, я рассказала высшему о том, как дружила с деревенскими и даже дралась… один раз… в раннем детстве. Как бегала летом с ними в лес за ягодами и грибами, а вот силки не любила ставить, сразу уходила. Как дождливыми осенними днями читала, устроившись на широком библиотечном подоконнике, за шторой. Как любила ездить с мамой зимой кататься по первому снегу. Маг больше слушал, чем говорил, но и он иногда, увлекшись, что-то сообщал о себе. Я уже знала, что у него прекрасные родители, но в детстве он очень редко виделся с семьей. Что много занимался и тренировался, но читать тоже любит. Как я. Постепенно ужин заканчивался, мы перебирались на диван, и беседа продолжалась. Айтон откидывался на спинку дивана, чуть заметно улыбаясь. Да, я теперь часто замечала его улыбку. Тьма словно посерела, истончилась, и я как завороженная всматривалась сквозь поредевшую завесу, стараясь угадать черты чужого лица. Казалось, еще немного… чуть-чуть… и мне удастся увидеть… Мне представлялось, что глаза у него серые… Да-да обязательно… Именно такого цвета… А волосы — черные, и на солнце в них запутываются-блестят крохотные искорки. Прямой нос… Гладкая кожа… У него просто должна быть гладкая кожа. А затем Айтон касался моей руки, переплетал наши пальцы, и я замирала — нет, не от испуга, от непонятного пока чувства, которое отзывалось внутри странной дрожью. Когда высший впервые так сделал — единственным желанием было освободить ладонь и даже убрать ее за спину. Я дернулась, но мужчина будто не заметил этого движения — продолжил спокойно говорить, лишь чуть крепче сжал мои пальцы. Он так редко рассказывал о себе, так интересно… Я не стала его прерывать и настаивать. Увлеклась… Заслушалась. И в следующий раз уже не пыталась вырвать ладонь, даже тогда, когда он стал медленно поглаживать ее, поднимаясь все выше и выше. Просто сидела и смотрела на наши тени на полу — мою, застывшую с выпрямленной спиной, и его — обманчиво расслабленную, невозмутимую. Айтон сам остановился — поцеловал мое запястье и отстранился. А вот тени… Они словно ожили, обрели собственную жизнь. Мужская ладонь продолжала подниматься вверх по руке моей тени, коснулась плеча… шеи… ключиц… груди. «Я» затрепетала, явно намереваясь убежать, но в последний момент все-таки осталась на месте и покорно затихла. Нет, даже подвинулась ближе, чтобы «мужчине» было удобней обхватить грудь… А затем и вторую… Изогнулась навстречу, когда «он» начал исследовать ее тело — спустился ниже… погладил живот… нежно, едва дотрагиваясь, провел подушечками пальцев по бедру… Я-настоящая прерывисто вздохнула, не в силах отвести взгляд от разыгрывавшейся передо мной сцены. Шеки горели… от стыда, наверное, а кожу жгло и покалывало, словно это меня сейчас так откровенно ласкали, и… Нет, не могу больше… Одна мысль — и все прекратилось. Тени распались, превращаясь в неясные пятна. Остался только тихий шепот: — И это тоже будет, лисичка. Нет… лучше… Намного… И мне на какой-то безумный миг захотелось вдруг почувствовать, узнать, ощутить — и не потом, а сейчас — каково это. |