Онлайн книга «Дом, где взрываются сердца»
|
— Хватит, — громко воскликнул он, будто желая обозначить свое присутствие в этой квартире, убедить самого себя, что он еще жив. Он встал. Нужно шевелиться. «Не спи, замерзнешь», — вдруг вспомнил он детскую присказку. И сейчас она показалась ему смешной. Он издал истерический смешок. А потом принялся запихивать вещи Эллы в полиэтиленовый пакет. Он примерился, куда бы его засунуть. Потом кинул в гардероб. Он представил — дверь открывается, и из ванной выходит Элла. С ней ничего не случилось. Просто она выпала из потока времени… — Это же делирий, — простонал Валдаев. За окнами все сгущалась темнота. Она густела и в квартире, пряча очертания предметов. Темнота эта сжимала тисками… Его вдруг объял холодный ужас. Он съежился на кресле и с ясностью необыкновенной понял — он сходит с ума. Если уже не сошел. Может, сошел давно? Может, все прошлое — ложная память? — Хватит, — прошептал он, ощущая, будто погружается в болото. И тут зазвонил телефон. Валдаев дернулся к нему. Схватил трубку. Это наверняка звонит Элла. Она сейчас скажет, что решила подшутить над ним. И что скоро вернется. Он подуется чуток, но все-таки великодушно примет извинения. И у них будет чудесная ночь. Еще более чудесная от сознания Валдаевым того, что он вновь обрел потерянное… Или это Ротшаль? Он успокоит, скажет, что все в порядке. — Алло! — крикнул Валдаев. — Валдаев. Чего ты так кричишь? — послышался прокурорский голос. — Лена, — разочарованно выдохнул он. — А ты кого ждал? Нет, ну кто тебе может позвонить в твою берлогу, а? Только такие же, как ты… — Ты звонишь, чтобы меня оскорблять? — произнес он. — Я? Тебя? Оскорблять? Валдаев, ты о чем? Конечно, ты погубил столько лет моей жизни, что любая другая женщина устроила бы тебе Кузькину мать. Но… — Чего ты хочешь? — Семьсот рублей Левоньке на теннис. — Зачем Левоньке теннис?! — Потому что Левонька должен заниматься спортом, чтобы вырасти сильным. Иметь волю к победе. И как можно меньше походить на отца. — Ну да. Ты его еще отречься от меня заставь. — Ох, Валдаев. — А твой червь таможенный обнищал? — Нет. Но он уперся. Хочет, чтобы ты тоже материально поучаствовал в судьбе сына. — Ах, дело в принципе. — Да. У кого-то на свете есть принципы. Ты не слышал об этом? — Слышал. — Эх, Валдаев, жалко мне тебя. Пропадаешь ты без меня… — Не смеши. — Напрасно смеешься. Ты же слабый человек. Я понимаю, ты не виноват. Вот сижу книгу читаю — «Практическая психология». Там все про тебя. У тебя слабый тип нервной системы. В мозгу возбуждение преобладает над торможением. Цитирую: «Люди со слабым типом нервной системы, как правило, мнительны, ранимы, они застревают на своих эмоциях». — И что? — В общем, люди они никчемные. И ты этому иллюстрация. — Ну… — Он набрал побольше воздуха, ощутив, что его захлестывает злость. Сейчас он выскажется. Все выложит этой дряни! Когда он выдохнул воздух, порыв уже прошел. Он только произнес: — Ну ты хамка… — Ой, Валдаев, не надо. Это еще как посмотреть… Она опять затрещала. Высасывала она из него энергию минут десять. Насытившись, попрощалась и даже забыла о деньгах, которые он должен за Левонькин теннис. Этот звонок разозлил Валдаева. Но и вернул на грешную землю. Он поднялся с кресла, включил свет. Потом телевизор, и тишину разорвал тонкоголосый вопль: — Ты меня любила, любила, любила… Пел какой-то голубоватый мальчик. Опять зазвонил телефон. Валдаев подался вперед. Сорвал трубку. Крикнул: — Слушаю! На этот раз звонил тот, кого ждали, — Ротшаль. Вот только звонил профессор всего лишь для того, чтобы проинформировать: он так ничего и не узнал, и ситуация представляется ему все более таинственной. — Раньше она так пропадала? — спросил Валдаев. — Нет, никогда. Она достаточно собранный и щепетильный человек. Разговор принес только огорчения. Валдаев положил трубку. И тут же послышался звонок в дверь. В груди екнуло. Он подошел к двери. Поглядел в мутный глазок и увидел в полутьме лестничной площадки женскую фигуру. Он прижмурился. Тяжесть, лежавшая на его плечах, начала куда-то уходить. Он дрожащими руками сдернул цепочку, отодвинул засов, дернул тяжелую дверь. И крикнул: — Элла! * * * Волна радости приподняла к небесам Валдаева… И тут же с размаху ударила о камни разочарования. — Вам кого? — сдавленно спросил он. Девушка, стоящая перед дверью, была вовсе не Элла. Хотя в глазке нетрудно и перепутать — фигуры у них были схожи. Девице бело лет двадцать пять — двадцать семь, одета в мини-юбку и глухую кожаную куртку, застегивающуюся под подбородком. Непонятно было, как она дошла досюда — на таких толстенных и высоченных платформах далеко не уйдешь. Она была рыжая и наглая. — Вас! — прикрикнула она, ставя ногу на порог так, чтобы Валдаев не закрыл дверь. — Я вас не знаю. Тут она вцепилась ему в рукав. — Зато я тебя знаю. — Вы кто? — Я подруга Эллы… — Тогда… — он сглотнул комок в горле. — Тогда проходите… Он отступил, пропуская ее в прихожую. Она прошла туда, прислонилась спиной к стене, скрестила руки на груди и оценивающе, с ног до головы, оглядела его. Ему было неприятно от этого взора. Так осматривают вырезку в мясном магазине. — Извините, как вас зовут? — спросил Валдаев. — Роза, — презрительно кинула девица. Валдаев попытался вспомнить, где он слышал это имя… Все правильно, слышал он его от Эллы. Это та самая институтская подруга, которая затащила Эллу на недавнюю вечеринку. — И что вам надо, Роза? — осведомился он. — Она к тебе ушла. И ее нет нигде… Где она? — неожиданно девушка оттолкнула Валдаева и прошла в большую комнату. Потом в маленькую. — Это обыск? — спросил он. — Где Элла?! — взвизгнула Роза. — В тумбочке! Гостья кинула недоуменный взор в сторону тумбочки. И наконец поняла, что это шутка. — Она говорила, что ты псих… Она пошла к тебе. Она говорила, что ты маньяк. Но еще говорила, что любила тебя… А ты… ты… Негодяй, какой негодяй! — Она ринулась к Валдаеву, размахнулась и залепила ему пощечину… |