Онлайн книга «Дом, где взрываются сердца»
|
— Да вы что?! — он обхватил обожженную ударом щеку. — Что ты себе позволяешь? — Она ведь тебя боялась, — девушка плюхнулась на диван. Злобно, как собака, у которой отобрали кость, уставилась на Валдаева. Ему подумалось, что она сейчас кинется на него и вопьется зубами в шею. Эдакий московский рыжеволосый оборотень… — Ты… Ты убил ее! — крикнула она. — Да вы что? — Ты, поганый маньяк, — она огляделась и тут увидела газету со статьей о маньяке, вырывающем сердца. Она взяла газету и криво ухмыльнулась. — Ты, дерьмовый извращенец! — Вон из квартиры! — крикнул он. — Чего так глаза выпучил? Убьешь меня? Так же как ее, убьешь? Не выйдет! — ее рука нырнула в сумочку. И в ней блестел… Ну ничего себе — она держала никелированный пистолет. — Пристрелю! Валдаев съежился, видя, как она сняла предохранитель и как палец с черным лаком на ногте дернулся на спусковом крючке. Он вздрогнул, ожидая грохота, вспышки, болезненного удара в грудь… Ничего не произошло. Палец не довершил своего смертельного движения. Впрочем, не смертельного. Он присмотрелся и понял, что пистолет не боевой, а газовый, с соответствующим стволом. И еще он увидел, что гостья бледна от ярости… И от испуга. Она боится его. И этот наглый напор от отчаяния. — Уйдите, — устало произнес он. — Маньяк, — она шмыгнула носом. Всхлипнула. Из глаз потекли темные ручейки смешанных с тушью слез. — Поганый маньяк. — Ты просто не понимаешь, что говоришь. — Просто так тебе это не пройдет, — пообещала она. Вскочила. Ракетой пролетела мимо него. И с размаху захлопнула тяжелую дверь, так что едва не осыпалась штукатурка. Он уселся в кресло. Сердце пулеметом барабанило в груди, как будто желало вырваться наружу. Он никак не мог нормализовать дыхание. Не мог прийти в себя. Абсурдность, полная невероятность этого визита. «Элла боялась тебя…» Так, кажется, сказала эта фурия. Элла боялась? Почему? Какие были основания у нее бояться его? «Ты… Ты убил ее!..» — стоял в ушах голос Розы. А потом он вспомнил последние слова — насчет того, что просто так это не пройдет. Нужно было предпринять хоть какие-то меры предосторожности. Он посмотрел на часы. Двенадцатый час. Взял со стола связку ключей. Натянул ботинки. Накинул куртку. Выползать на ночную улицу ему не хотелось. Под окнами весело горланили «Мурку» алкаши. У «Черного бизона», как обычно, выстроились машины. Ночная улица была полна пугающих звуков и беззвучных угроз. Но выбираться надо было… Он со вздохом распахнул дверь… * * * Сон был тяжелый. Валдаев опять наелся снотворного. И просыпаться ему не хотелось. Но он проснулся и с час лежал в кровати. Потом нехотя поднялся. В двенадцать позвонили с работы. — Тебя хочет видеть шеф, — сказал ответственный секретарь. — Опять по материалу о Вуду? — А я знаю?.. Я шефа еще таким не видел. Валдаев понял, что на метро до работы не доберется — нет сил на толкучку. Поэтому поймал машину — раздолбанный «БМВ», видимо, подобранный на заброшенной немецкой свалке. И минут сорок выслушивал ругань пожилого, в черной кожаной куртке и кепке-лужковке водителя по поводу московских пробок, гибонов (так ныне прозвали гаишников), «козлов, которые вчера от горшка оторвались, а уже за руль лезут». Валдаеву оставалось вежливо поддакивать, но мысли его были далеко. Он мог только позавидовать незамысловатым заботам и расстройствам шофера. Он поднялся на этаж, где располагалась редакция. В корреспондентской была Нонна. Она барабанила пальцами по клавишам клавиатуры, получалось у нее быстро, мастерски — она вообще все делала хорошо. На Валдаева она посмотрела с сочувствием. — Что тут у нас на деревне? — спросил он. — Сомин доел одну упаковку успокоительных. Я ему бегала за второй. — А чего переживает? — По-моему, из-за тебя. — А что из-за меня? — Не знаю. Изрыгает в твой адрес сдавленные проклятия. Что ты такое устроил? — Я устроил? — возмутился Валдаев. — Ничего я не устраивал! — Ладно. Это в конце концов не мое дело, — бросила она и вновь углубилась в работу. Валдаев причесался перед треснутым зеркалом в углу комнаты. И вздрогнул, когда увидел, что трещина на две части рассекла его лицо и эти две части не совпадали. В этом было что-то жуткое и вещее. — Черт-те что, — воскликнул он. — Нельзя держать в комнате разбитые зеркала. — Я же с него энергетику вредную снимала, — кинула Нонна. — Не помнишь? — Да помню я, — Валдаев поправил зеркало и снова посмотрел на себя. Из зеркала глядело осунувшееся лицо, взор у этого человека был затравленный, и Валдаеву не хотелось думать, что это лицо принадлежало ему. Ему вдруг показалось, что на него смотрит совершенно чужой человек. Откуда-то из треснутого Зазеркалья. Он оттянул ворот свитера и отправился в кабинет к главному редактору. — Здравствуйте, — произнес он, перешагивая через порог. — Валдаев, — прохрипел Сомин как-то обреченно. — Что случилось-то? — озабоченно спросил Валдаев. — Что случилось? — шеф покачал головой. — Что случилось, да? А ты не знаешь? — Не знаю, — растерялся Валдаев. Таким замордованным он не видел главреда никогда. Тот смотрелся куда более жизнерадостно даже в ту пору, когда на газету одновременно наехали налоговая полиция, отдел по экономическим преступлениям и санэпидемслужба с одной целью — разделаться с изданием. — Все, Валдаев. Расчет. Увольняю тебя по собственному желанию. — Почему? — Еще спрашивает. — Николай Николаевич, мы столько проработали вместе. И вы без объяснений выкидываете меня за порог. — И ты меня так подставил, — Сомин обхватил голову руками. — Так подставил… — Я? — А что, забыл? — Забыл… — Издеваешься?.. Работаешь с человеком. Считаешь, что неплохо знаешь его. Ан нет. У него двойное дно. Такая гнильца. — Что вы такое говорите?! — воскликнул Валдаев и почувствовал, что в горле стоит комок от обиды. Обвинения были несправедливы. И, что еще хуже, они отлично укладывались в новую логику существования Валдаева, которая подразумевала именно отсутствие всякой логики. В театре абсурда начинался новый акт. — Эх, Валдаев. Плохо вы кончите. Плохо, — вздохнул шеф, сразу как-то постарев. Он перешел на «вы», видимо, демонстрируя, что теперь они уже в разных измерениях бытия. И отныне они никак не соотносятся друг с другом. Теперь они врозь. |