Онлайн книга «Жена поэта»
|
– Я думаю, у нее и в Америке есть квартира. – А что этот кагэбэшник – он красивый? – Неплохой. Только косой. – Интересно… Вы писатель? – С чего вы взяли? – Вы живете в писательских домах. – Да нет. Я вообще не из Москвы. Я живу в Рузаевке. – А где это? – В Мордовии. – А что вы делаете в Москве? – Я приехал получать наследство. – От Кристины Онассис? – От своей бабушки. – Она умерла? – Нет. И не собирается. Просто она при жизни хочет все на меня оформить. Чтобы я потом не заморачивался. – Какая милая бабушка. Она писатель? – Нет. Ее муж был писатель. А бабушка – спекулянтка. Всю жизнь скупала драгоценные камни. У нее есть черный бриллиант, сорок карат. – Это много? – Величиной с грецкий орех. Он бесценный. Бабушка хочет отдать его мне. – А вы не боитесь, что вас убьют? – Не боюсь. Я его сразу продам. – Кто же его купит? – Кристина Онассис, например. Ей деньги некуда девать. Что такое деньги? Вощеная бумага. А черный бриллиант – это красота. – Вы его видели? – Видел. Он завораживает. – А где бабушка его держит? – В банке с вареньем. – Надеюсь, вы никому это не рассказываете… – А никто не спрашивает. Помолчали. – Хотите супчику? – спросила Юлия. – С удовольствием. Я сегодня весь день ничего не ел. Юлия разогрела суп. Налила в тарелку. Оборотень начал есть, подвывая от удовольствия. – Волшебный суп, – сказал он. Отвлекся от супа. Смотрит на Юлию. Любуется. – А у вас есть профессия? – спросила Юлия. – Я юрист. Но я не работаю. Эта работа не по мне: судить людей, сажать в тюрьму… – Понятно. Не судите, да не судимы будете. Повисла пауза. Оборотень вдохновенно ест. – А вы женаты? – поинтересовалась Юлия. – Частично. – Это как? – У меня есть девушка в Рузаевке, но я от нее устал. Она все время спрашивает: когда мы поженимся? А мне все время хочется ей сказать: никогда. Я не выношу никакого давления. Я люблю, когда внезапно и безоглядно. Я увидел вас сегодня и подумал: «Вот она!» – «Она» – это что значит? Юлия почувствовала, что волнуется. – Это значит: все сначала. Другой город, другая женщина, другая жизнь. Я продам черный бриллиант, куплю квартиру в Нью-Йорке и снова буду жить в одном доме с Кристиной Онассис. – Без работы скучно, – сказала Юлия. – А я буду работать, только не с людьми, а с собаками. Я открою питомник для бездомных собак. – Соседи не позволят. Собаки будут выть по ночам, как хор Свешникова, и нарушать спокойствие. – Да, – согласился Оборотень. – Американцы не позволят, а русские – сколько угодно. Но, конечно, предпочтительнее открыть питомник за городом. Я сейчас ищу большие участки. – Нашли? – Нет еще. А вас встретил. Юлия смутилась. Оборотень покончил с супом. Отодвинул тарелку и спросил: – А можно, я у вас еще немножко посижу? – Конечно. Я только хотела вас попросить: вкрутите мне лампочку в люстру. Прошли в комнату. Оборотень поднялся на стул. Стал исследовать патрон. – У вас есть отвертка? Юлия принесла отвертку и новую лампочку. В ее хозяйстве было все. – Я не поняла, – сказала Юлия, – вы собираетесь жить в Нью-Йорке или под Москвой с собаками? – Везде. Люди мира. Мы с вами будем путешествовать. Не просто приехали-уехали. А приехали на Тибет, например, пожили полгода, вникли. Поменяли место. Отправились в Индию или в Китай. – А почему вы не спрашиваете, каков мой статус? Может, я замужем. Или у меня жених. – Никого у вас нет. Ни мужа, ни жениха. – Откуда вы знаете? – Это заметно. Вы не акула и не бойцовская собака. Вы – хорошая девушка. А все хорошие – несчастные. Оборотень соскочил со стула и сказал: – Включайте! Юлия включила свет. Люстра засветилась как-то особенно ярко и радостно. Оборотень подошел к ней, взял за руку: – Соглашайтесь! – Вы покупаете меня за черный бриллиант? – Остальные будут покупать вас за слова. А слова вообще ничего не стоят. Юлия смотрит в его красивое лицо. Вглядывается. Алла отодвинула рукопись. Задумалась. Все хорошие – несчастные. Это правда. Они зависят от случая. А хищницы не зависят. Они сами создают случай. Хищницы умеют выследить жертву, схватить вовремя и сожрать. И переварить. А она, Алла, сидит на своем рабочем месте по восемь часов каждый день, выжидает Вилю, которому скоро полтинник. Юлия (выдуманный персонаж) получит все и сразу, плюс молодое тело с сильными руками, легким дыханием, с целым питомником благодарных собак. Вот почему этот человек показался Юлии похожим на волка. Волк – тоже собака. Алла завидовала Юлии. Алле тоже хотелось иметь черный бриллиант и получить все и сразу. Маргарита права. Виля – пожиратель ее молодости. Промурыжит до сорока и соскочит. У него есть Валя, есть дача, есть своя жизнь. А она, Алла, – сбоку припека. Как неудавшийся блин. Основной круг – блин, а сбоку – дополнительная клякса из теста. Ни то ни се. Так что высвечивается самый провальный вариант: одинокая, надуренная, сбоку припека. И это все. Как говорят французы, «сэ ту». Виля позвонил ночью. Шел третий час. Видимо, он дождался, когда все заснут. А точнее, когда заснет Валя. Он не хотел ее огорчать. С Вали хватило. Хромая. С палкой. С постоянной болью в бедре. Боль – это то, к чему нельзя привыкнуть. Боль и голод. Алла могла понять Вилю. Его жене и так досталось. Но почему она, Алла, должна быть как сообщающийся сосуд? Вале полагается спокойно спать, значит, Аллу можно разбудить среди ночи. Виля – жонглер, будет подкидывать шарики и ловить, и главное, чтобы ни один не упал. Виля – жонглер, а Алла – шарик. И это бесконечно. А время уходит. «Молодость – не вечное добро. Время стрелки движет неустанно». Маргарита права, поэтому ее так противно слушать. Ничто так не ранит, как правда. |