Онлайн книга «Сильвандир»
— Не станем препираться из-за слова. Впрочем, я, к сожалению, уверен, что оно тут самое уместное. — И все же я хотел бы разубедить вас… — Дальше. Отец этой особы — один из тех судей, что разбирают мою тяжбу, не так ли? — спросил Роже, пристально глядя прямо в опаловые глаза человека с бородавками. Тот в свою очередь уставился на юношу с удивленным видом, и во взгляде его можно было прочесть почти что восхищение. — Да, верно, милостивый государь, вы угадали. — Ну, я в том и не сомневался! — торжествующе воскликнул шевалье. — Но что из этого следует? К чему послужит ваша догадка? — К чему послужит? Теперь я твердо уверен, что если не женюсь, то проиграю тяжбу. — И столь же твердо можете быть уверены, что выиграете ее, коли женитесь. — Все это весьма грустно, — со вздохом сказал Роже. — Сударь, — продолжал незнакомец, — напрасно вы жалуетесь, ведь вы на верном пути к богатству. Действуйте же, господин д'Ангилем, действуйте. Вот вам мой совет. — Стало быть, по-вашему, я, дворянин, чья честь ничем не запятнана, должен жениться на дочери человека, торгующего правосудием! — Остается только пожалеть, господин д'Ангилем, что вы так смотрите на веши, — ответил посетитель, — но ведь этак смотреть на жизнь просто нелепо, уж простите меня за резкость! Человек пользуется влиянием, он оказывает услугу своим друзьям и этим обязывает их к признательности, а поскольку признательность — закон возвышенных душ, то и друзья в свой черед оказывают ответную услугу. — Да, я все понимаю, но только девица… — Что девица? — Девица эта… и в самом деле девица? Незнакомец хихикнул. — Или вдова? — продолжал шевалье. Незнакомец хихикнул чуть громче. — Черт побери, сударь! — в бешенстве вскричал шевалье. — Да вы, кажется, смеетесь надо мной! — Боже упаси, господин д'Ангилем! Я смеюсь лишь над вашими страхами. — Возможно, они и неосновательны, — продолжал Роже, — но ведь вы сами принуждаете меня покупать кота в мешке! — Тем приятнее будет ожидающий вас сюрприз, господин д'Ангилем. — Ах!.. Не могу же я удовольствоваться вашими словами, сударь. Дайте мне хоть одним глазком взглянуть на девицу… на юную особу… на особу, на которой я должен жениться… словом, на ту даму, о ком идет речь… — Невозможно, милостивый государь, невозможно. — Но послушайте… ее отец… позвольте мне взглянуть хотя бы на отца… Ведь это такая малость! — Напротив, милостивый государь, вы даже сами не понимаете, о чем просите: коли вы увидите отца, то уже через сутки узнаете, кто его дочь и какова она. — Вы меня с ума сведете, — пробормотал шевалье. — Послушайте, господин д'Ангилем, — продолжал человек с бородавками, стараясь говорить как можно мягче, — да не отчаивайтесь вы так: поверьте мне, дело-то стоящее, вы потом сами станете раскаиваться, что были так неуступчивы, ибо, поддаваясь всем этим мелким соображениям, которые, как я замечаю, увы, оказывают на вас столь сильное влияние, вы рискуете потерять полтора миллиона ливров и проиграть тяжбу. Да вам еще придется заплатить тридцать, а то и все сорок тысяч ливров судебных издержек. Между тем, женившись, вы получите свои полтора миллиона, получите сверх того мебели и иных предметов обстановки на шестьдесят тысяч экю, драгоценных камней и украшений больше чем на полтораста тысяч ливров, не считая наличных денег в шкатулке, а шкатулка-то тяжелехонькая, уж за это я ручаюсь, сам присутствовал, когда ее опечатывали. — Ах так! Тогда позвольте еще один вопрос. — Спрашивайте, милостивый государь, спрашивайте, и, коли я только смогу на него ответить, непременно отвечу. — Почему мой будущий тесть, — спросил Роже, — не предложил свою дочь моему противнику, господину Афгано? — Да потому, что он решил отдать предпочтение вам. — Весьма обязан! — Ведь Индиец уродлив, а вы красивый юноша; креме того, ваш противник, быть может, и важная персона в своей стране, но у нас его знатность никем не признана; короче говоря, имя д'Ангилем гораздо приятнее звучит для французского уха, чем какое-то дикое имя Афгано. Госпожа Афгано! Сами посудите: как возгласить подобное имя при дворе?! И тем не менее, несмотря на все это, коли вы нынче откажетесь… — Что будет, если я нынче откажусь? — Я завтра же отправлюсь к господину Афгано. — Стало быть, отцу не терпится пристроить свою дочку? — Да, она уже девица на выданье. — Охотно верю. Словом, выбор остановили на мне, чтобы меня погубить. — Повторяю, милостивый государь, вы просто неразумны, такие речи приличествуют разве что зеленому юнцу. Вам предлагают полтора миллиона ливров, они сами плывут вам в руки, для этого вас отыскивают в самой жалкой комнате самой жалкой гостиницы, а вы при этом утверждаете, будто вас хотят погубить! Ах, поистине, вы меня приводите в отчаяние. — А может быть, мы столкуемся полюбовно, сударь? — спросил шевалье. — Не возьмет ли тот, кто прислал вас кo мне, сто, двести, ну пусть даже триста тысяч ливров? Я их уступаю, я их предлагаю, я их дарю ему! — То, что вы мне предлагаете, господин д'Ангилем, противно здравому смыслу: сто тысяч экю, каковые вы готовы отдать, уже и так не ваши, они составят приданое вашей будущей жены. — Как? Приданое моей будущей жены? — Разумеется! Беря в жены юную особу, вы признаете что за ней дают приданое в сто тысяч экю; по-моему это вполне естественно, коль скоро ее отец дает вам возможность получить полтора миллиона ливров. — Вы сказали «юная особа», сударь! — воскликнул шевалье. — Да, вы именно так сказали. Стало быть, невеста молода? — Вы счастливец, господин д'Ангилем, редкостный счастливец! Соглашайтесь, говорю вам, соглашайтесь. — Послушайте, вы ведь меня знаете, я живу не таясь, у меня нет никаких тайн, я не прячу карт, а играю в открытую… — Вот и будьте хорошим игроком до самого конца. — Я и сам того хочу; но мне нужно доказательство ваших возможностей, свидетельство вашего влияния. — Какое вам угодно доказательство? — Судебное решение ожидается послезавтра, пусть его отложат на неделю, и в обмен на это я дам свое согласие; правда, ставлю еще два условия. — Какие именно? — Невеста не должна быть уродлива, и она не должна быть, тьфу, вернее, должна быть… — Я вас понимаю, господин д'Ангилем. — Ну и как? |