Книга Безымянная девушка, страница 77 – Грир Хендрикс, Сара Пекканен

– Прошу. – Томас делает шаг в сторону и кивком показывает на одну из комнат – очевидно, там располагается его кабинет.

Я жду. Пусть идет первым. Нельзя допустить, чтобы он оказался у меня за спиной. Однако Томас не двигается с места.

Через несколько секунд, вероятно, сообразив, что я его опасаюсь, он резко поворачивается и широким шагом идет через приемную.

Едва я вхожу в его кабинет, он закрывает дверь.

Пространство будто сжимается, стены сдвигаются вокруг меня. Все мое существо сковывает паника, тело деревенеет. Если Томас и впрямь опасен, здесь мне никто не придет на помощь. От внешнего мира меня отделяют целых три двери.

Я опять в западне, как тогда, в кабинете Джина.

Сколько раз я фантазировала о том, как бы я поступила, если б повторился тот вечер в утихомирившемся после ухода всех остальных членов труппы театре. Как я только ни казнила себя за то, что стояла в оцепенении, пока Джин ловил кайф, эксплуатируя мою беззащитность и мой страх.

Сейчас ситуация ужасно схожая.

И я опять парализована.

Но Томас просто обходит свой стол и опускается в кожаное кресло на колесиках.

Он удивлен, заметив, что я все еще стою.

– Присаживайся. – Томас жестом предлагает мне занять кресло напротив него. Я сажусь, силясь выровнять свое дыхание.

– На улице меня ждет мой парень, – выдавливаю я из себя.

Томас вскидывает брови.

– Прекрасно, – недоуменно произносит он, и я понимаю, что у него и в мыслях не было причинить мне зло.

Я присматриваюсь к Томасу, и парализующий страх постепенно ослабевает. Вид у него измотанный. На нем фланелевая рубашка навыпуск, на лице неряшливая щетина. Когда он снимает очки и трет глаза, я замечаю, что они воспалены. Такие же красные глаза бывают у меня, если я не выспалась.

Томас снова надевает очки, складывает елочкой ладони. Его следующая фраза вызывает удивление.

– Послушай, я не могу требовать, чтобы ты мне доверяла, но клянусь, я пытаюсь защитить тебя от Лидии. Ты уже увязла по уши.

Я отрываю от него взгляд и осматриваю комнату, надеясь по элементам обстановки понять, что собой представляет Томас. Я была во врачебном кабинете доктора Шилдс, была у нее дома: в обоих интерьерах отражена ее сдержанная бездушная элегантность.

Кабинет Томаса совсем другой. Под ногами у меня мягкий ковер, деревянные полки забиты книгами самых разных форматов и толщины. На столе – прозрачная кружка с ирисками в желтых фантиках. Рядом кофейная чашка с вдохновляющей надписью по периметру. Я смотрю на два слова в середине цитаты: лишь та любовь.

Они подсказывают мне вопрос:

– Ты когда-нибудь любил свою жену?

Томас опускает голову.

– Думал, что любил. Хотел любить. Пытался… – надсадным голосом отвечает он. – Но не смог.

Я верю ему. Я сама была очарована доктором Шилдс в первые дни нашего общения.

У меня в кармане вибрирует телефон. Я не реагирую, представляя, как доктор Шилдс держит у уха свой гладкий серебристый аппарат – ждет, когда я отвечу. И тоненькие морщинки на ее изысканно красивом лице – столь идеальном, что кажется, будто оно высечено из белого мрамора, – прорезаются глубже.

– В наше время развод – дело обычное. Почему ты просто не расторгнул ваш брак? – спрашиваю я.

И тут же вспоминаю его слова: От нее нельзя просто так взять и уйти.

– Я пытался. Но в ее представлении у нас был идеальный брак, и она отказывалась понимать, что у нас есть проблемы, – отвечает Томас. – Так что, да, ты права, я придумал интрижку с той женщиной из бутика – Лорен. Выбрал ее наобум. Счел, что это будет выглядеть правдоподобно: с такой женщиной я не прочь был бы переспать. И умышленно отправил Лидии сообщение, якобы адресованное Лорен.

– Ты специально отправил ей уличающее сообщение?

Наверно, он был в диком отчаянии, заключаю я.

Томас утыкается взглядом в свои руки.

– Я подумал, Лидия наверняка бросит меня, когда узнает, что я ей изменяю. Мне казалось, это оптимально удобный выход из положения. Она целую книгу написала на эту тему – «Этика супружества». Мне и в голову не приходило, что она будет бороться за сохранение брака – настоит на том, чтобы мы попытались восстановить отношения.

Он все еще не дал ответа на главный вопрос: почему он просто не признался, что у него был роман с Эйприл?

И я спрашиваю его об этом в лоб.

Он берет чашку, отпивает глоток, пальцами закрывая почти всю цитату. Возможно, пытается выиграть время.

Потом он ставит чашку на стол, но при этом чуть поворачивает ее, и я вижу другие слова надписи: которой предаешься.

И, словно собранный пазл, в голове выстраивается вся фраза: И в конце концов ценна лишь та любовь, которой предаешься без остатка.

Я оказалась права: Томас, должно быть, напевал эту строчку из песни «Битлз» в тот вечер, когда был с Эйприл. От него она и узнала про эту песню, которую потом слушала вместе с матерью.

– Эйприл была так молода, – наконец произносит Томас. – Я подумал, Лидии будет тяжело смириться с тем, что я выбрал 23-летнюю девушку. – Теперь он еще печальнее, чем в первые минуты встречи. Готова поспорить, что он борется со слезами. – Поначалу я не сознавал, что у Эйприл серьезные проблемы с психикой. Думал, мы оба хотим просто провести вместе одну ночь…

Как ты и я, не договаривает он, глядя на меня многозначительно.

Я чувствую, как на моих щеках проступает румянец. В кармане снова вибрирует телефон – более настойчиво, как мне кажется.

– Как получилось, что Эйприл стала Респондентом № 5? – спрашиваю я, пытаясь игнорировать жужжание у моей ноги. По коже ползут мурашки, словно вибрация распространяется по всему телу. Пытается меня поглотить.

Я бросаю взгляд влево, на закрытую дверь кабинета Томаса. Я не видела, чтобы он запер ее. Да и общую дверь он вроде бы не запирал, когда меня впустил.

Томаса я больше не боюсь, но не могу отделаться от ощущения, что опасность где-то рядом – витает, как дым распространяющегося пожара.

– Эйприл почему-то привязалась ко мне, – продолжает Томас. – Донимала меня звонками и сообщениями. Я пытался мягко охладить ее пыл… Она ведь знала, что я женат. А через пару недель звонки и эсэмэски внезапно прекратились, так же внезапно, как и начались. Я решил, что она отстала от меня, нашла другого парня.

Большим и указательным пальцами он щиплет лоб, будто у него болит голова.

Быстрее, мысленно подгоняю я его. Не знаю почему, но инстинктивно я чувствую, что мне желательно бы скорее убраться отсюда.

Томас отпивает из чашки еще глоток и рассказывает дальше: