Книга Детки в порядке, страница 24 – Дэвид Арнольд

Ах да, и в-четвертых: Марго Бонапарт неустанно стремилась «отплатить» Базу Кабонго. До сих пор ее попытки успехом не увенчались.

– Раньше сюда сливали жир, – сказала Марго. Она потянула за ручку и открыла дверцу. – Вы когда-нибудь чистили такие штуки? Воняет просто ужасно. Каждый раз, когда мы начинали чистить, клиенты просто разбегались. В итоге папа установил другой жироуловитель, снаружи. Тот гораздо меньше. А этот просто огромный, вот посмотрите.

Мы подошли к краю дверцы. Марго была права: это углубление было размерами где-то полтора на два метра, как старый хэтчбек. Жироуловитель напоминал крошечный подвал с гладкими серыми стенами и полом.

Марго Бонапарт прыгнула в люк.

– Уже много лет им не пользуемся, но все равно отсюда до сих пор воняет серой, как из ада. – Через пару секунд ее рука появилась на поверхности, а в ней – полная бутылка Bacardi Silver. Коко взяла бутылку рома, пока Баз доставал Марго из жироуловителя. – Никогда не помешает заказать лишнюю бутылку или две, – сказала Марго, закрывая люк и натягивая палас на место. – Конечно, официально такие заказы не оформляются.

– Это настоящий ром? Как у пиратов? – В голосе Коко послышались лихорадочные нотки.

– Вы такие милашки, – сказала Марго, забирая у Коко бутылку. – Хотя и с приветом. Да, это настоящий ром, как у пиратов. – Она свинтила крышку и хлебнула, другой рукой помешивая что-то на сковородке. – Вы когда-нибудь пробовали банановый фостер?

Мы отрицательно покачали головами. Стыдно признать, но Марго полностью завладела моим вниманием.

– Это кто такой? – спросила Коко.

– Не кто, а что.

– Что такое банановый фостер? – спросила Коко, забыв все остальные слова.

– Жареные бананы, – сказала Марго. Она достала коробок спичек и, наклонив бутылку, щедро полила ромом все четыре сковородки. Затем зажгла длинную спичку, поднесла пламя к шипящим бананам и зажгла их. – Огненные!

Заз щелкнул пальцами.

Мы склонны были с ним согласиться.

ВИК

Я сидел в викторианском кресле: высокая спинка, обивка из замши, медные заклепки и ножки с резными ангелами и демонами.

Это кресло было офигеть какой Суперскаковой лошадью.

Фойе «Гостиной» от него не отставало: антикварная мебель, плакаты старых фильмов в рамках (включая «Касабланку», любимое кино моих родителей); с высокого потолка свисает хрустальная люстра. Воздух сочился ароматом пачули. В общем и целом, я был удивлен обстановкой. Совсем не так я представлял себе тату-салон, и дело было не только в обстановке. Даже архитектура и та была необычной. Весь первый этаж занимало фойе. Из него наверх, в галерею, вела винтовая лестница. Если верить электронному гудению, татуирование происходило именно там.

Мы сидели внизу и ждали.

Я думаю, что фойе можно было бы с уверенностью назвать залом ожидания.

В пабе «Наполеон» мы позвонили с телефона Марго, чтобы узнать, когда закрывается «Гостиная». В восемь. Оттуда было совсем недалеко: мы могли дойти пешком и по дороге подумать, где «повесить» папины останки. (Я до сих пор понятия не имел, что это значит, но надеялся, что папа направит меня в верном направлении.) Пока мы шли, Мэд цитировала свою любимую книгу – «Чужаков». Я ее раньше не читал. Больше всего мне понравилась цитата про двух людей, которые любуются закатом, находясь в разных местах, и как, может, их миры мало отличались друг от друга, потому что оба видели один и тот же закат.

Я думаю, Мэд видит в книгах то же, что я в картинах: невесомую красоту Вселенной.

Теперь она сидела рядом с Базом и Коко. Они листали фотоальбом с примерами работ мастеров из «Гостиной». Нзази стоял у окна, наблюдая за вечерним шоу, а я сидел в своем суперскаковом кресле и думал о своем первом столкновении с миром татуировок.

Мне было шесть. Может, семь. Мы пошли к океану. Мама сидела на стуле, зарывшись пальцами ног в песок. Она любила читать на пляже. Папа расстелил полотенце и валялся на спине. Он любил мечтать на пляже. Я строил замок из песка, потому что мне было шесть. Может, семь.

Я любил что угодно на пляже.

Кусок моего замка обвалился и намок. Папа сел и помог мне восстановить строение. Он потянулся, чтобы взять совок, и я увидел на его плече татуировку. «Что это, папа?» – спросил я. «Компас, – ответил он. – Показывает прямо на восток, видишь?» Я спросил: почему? – как обычно делают шести-а-может-семилетние дети. Он посмотрел на маму. «Давай покажем ему», – сказал он. К тому моменту я уже забыл про свой погибший замок. «Что покажете?»

Мама отложила пляжное чтиво.

Папа отложил совок.

Что-то происходило. Что-то, к чему я не имел отношения. И это меня беспокоило.

Они повернулись и встали рядом, так, что их плечи соприкасались. К моему бескрайнему изумлению, у мамы была такая же татуировка, как у папы, за одним исключением: ее компас показывал на запад.

Их компасы показывали друг на друга.

«Так мы никогда не потеряемся», – сказал папа.

Два щелчка вернули меня из Страны Ничего. Нзази улыбался мне, по-прежнему стоя у окна. Он слегка кивнул, но как-то вопросительно. Я кивнул в ответ, и он повернулся и выглянул за окно. Немного раньше Коко сказала, что Нзази есть что сказать, если только будешь внимательно слушать. Надеюсь, я умел так слушать. За свою жизнь я привык, что люди что-то предполагают обо мне, что-то неверное. Привык, что после этого чувствовал, будто меня ударили под дых. Меньше всего мне хотелось самому раздавать такие удары.

– Ох, боже, – сказала Коко.

Баз быстро пролистнул страницу альбома.

– Боже, – сказала она снова.

Баз перелистнул дальше.

– Ох…

– Коко, – сказала Мэд.

Во взгляде Коко плясали безумные смешинки.

– Мэд, этот чувак сделал татуировку на яйцах. На яйцах! А что вот это такое? – Она ткнула в альбом, лежавший у База на коленях. – Я вообще не знаю.

Баз быстро перелистнул.

Коко не успела его расспросить: на винтовой лестнице раздались шаги. Мужчина с сияющей лысиной и коротким штырьком в носу, огромными дырами в мочках ушей и татуировками в несколько слоев присоединился к нам в нашем зале ожидания.

– Простите за ожидание, ребята. Парнишка наверху сам не знает, чего хочет, а я с утра один работаю, пипец занят, так что… – Он поменялся в лице, увидев нас. – Баз, негодник!

Они так крепко сжали друг друга в объятиях, что с База слетела бейсболка.

Полная противоположность объятиям сбоку.

Коко спрыгнула с дивана, подбежала к ним и обхватила парня за пояс.

– Эй, Тофер!

– Коко, дорогуша, как поживаешь?

Парень – очевидно, его звали Тофер – склонился и обнял девочку.