Онлайн книга «Плащаница колдуна»
|
Гильфан лукаво усмехнулся. – Познавший Создателя – это тот, кто не смотрит на творения Его взглядом приязни или неприязни. Добрый человек, злой человек – не все ли равно? – А разве ваш арабский Бог не призывает к добру? Я читал ваше священное учение. Мне кажется, оно кое в чем похоже на христианское. – Ты получил поверхностное знание, Первоход. А поверхностное знание, как легкий дождик. И земля от него не увлажнится, и жаждущий не напьется. – Гильфан вновь поворошил палкой угли и спокойно поинтересовался: – Зачем ты ко мне пришел, Глеб-Первоход? Улыбка покинула губы Глеба. – Ты что-нибудь слышал о нетленных? – сухо спросил он. Гильфан кивнул: – Слышал. – И что ты о них думаешь? – Думаю, что везти сюда покойника под рогожей – дело глупое, опасное и бессмысленное. – Откуда ты знаешь, что мы его привезли? – удивленно спросила Диона. По темным губам Гильфана скользнула усмешка. – Я много чего знаю, красавица. Знаю, что дом твой в Кишени. И что сама ты – аншор бин ля хамаши. Чужая среди своих и чужая среди чужих. Губы Дионы дрогнули. – Как ты догадался, что я не человек? – сдавленно спросила она. Волхв хмыкнул. – Отличить огонь от облака много ума не надо, – ответил он. – А у тебя все на лице написано. – А у меня что написано? – поинтересовался, поблескивая очками, Лагин. – Мое лицо прочесть сможешь? Волхв на него не взглянул. Лишь задумчиво поворошил угли и пробормотал почти равнодушно: – Иные лица – что белый снег в пустынном месте. Ни отпечатка, ни следа. А что снег скрывает, то одному только Создателю ведомо. Может, цветок. А может, острый сук. Лагин снял очки и, протирая их краем рубахи, проговорил: – Что мне нравится в шаманах, так это их любовь к иносказаниям. Прямого ответа от них никогда не услышишь. Глеб посмотрел на Лагина насмешливо. Тот явно был уязвлен невниманием волхва к своей персоне. Водрузив очки на нос, Лагин посмотрел на небо и вздохнул. – Вот уже и сумерки. Гильфан поднялся с бревна, взглянул на заходящее солнце и сказал: – Пора волховать, ходок. Деньги я беру вперед. Глеб достал из кармана несколько монет и положил их в протянутую ладонь восточного волхва. – В бубен свой стучать будешь? – осведомился Лагин. – Нет у меня бубна, – сухо ответил Гильфан. – И не шаман я. Я с духами лесными разговоров не веду, мои беседы – только с Создателем. – Нешто он с тобой говорит? – подал голос Хомыч, который до сих пор сидел тише воды ниже травы и лишь пугливо поглядывал на волхва. Гильфан посмотрел на старика пристальным взглядом, от которого тот поежился, и ответил: – Создатель говорит с людьми громко и четко, но не всякий Его слышит. – А как же его услышать? – поинтересовался Хомыч. Гильфан улыбнулся: – Нужно очень сильно захотеть. 3 – Что это он пьет? – спросил Лагин, с любопытством глядя на волхва, поднесшего к губам глиняную чашу с каким-то напитком. – Паргу-сому, – ответил Глеб. – Настой из гриба мухомора. – Вот оно что. – Лагин кивнул. – Это я знаю. Шаманское питье. Зелье для видений. Напившись зелья, Гильфан закрыл глаза и долго стоял так, освещаемый лишь закатным солнцем и отблесками огня от охваченных пламенем головней. Вдруг он забормотал что-то и медленно завертелся на месте. Глеб прислушался, но сумел разобрать лишь отдельные фразы, некоторые из них были непонятны: Аерат, вахадат, черный мир в бездне алой… Ваерат, айхадат, алый мир в бездне черной… С малой травинки по пылинке… С муравья по капле яда… Соткись, ковер, каких не было… Заверни мысли мои в туман-поземку… Обрати взор мой к Создателю всего сущего… А ты, Создатель, всемогущий и единый, Вырежи рот свой на лице моем… И заговори ртом тем… Все, что раздельно, то едино… Все, что едино, то раздельно… И господство твое безраздельно над миром этим… Аерат, вахадат, черный мир в бездне алой… Волхв вертелся все быстрее и быстрее. Речитатив его тоже убыстрялся, делался все более нервным, судорожным, а затем слился в один монотонный, беспрерывный звук. Слов в нем уже было не разобрать. Да и голоса человеческого узнать бы не удалось. Казалось, никто из живущих не может издавать такой звук, и то звучит само вращающееся тело шамана. Диона сидела, съежившись в комок и испуганно глядя на волхва. Лагин смотрел на него с пугливым любопытством. Глеб взирал на Хранителя сосредоточенно и хмуро. Он слышал, что искусство Гильфана вовсе не так безобидно, как кажется. И неизвестно еще, кто придет на зов Хранителя – его восточный Бог или сам огнедышащий Шайтан. Вдруг Гильфан остановился и уставился на Глеба. – Ты оставил незавершенное дело, – мрачно изрек он. – Отдал скрижаль знания темной твари. Брови Глеба дрогнули. – Откуда ты… – Великая беда надвигается на твой мир, Первоход. Исток этой беды – на Пепельном острове, у Погребального шатра. Глеб смотрел на волхва, открыв рот. – Неужели ты не узнал глас того, кто глаголет устами нетленных? – жестко проговорил Гильфан. – Неужели ты не узнал того, кто поднимет их и обратит против вас? – Поднимет нетленных? – не поверил своим ушам Глеб. – Они что – упыри? Гильфан смотрел на него пылающим, жестким взглядом, и Глеб под этим взглядом поежился. Голос Гильфана звучал странно и страшно: – Это не мертвые, и это не живые. Это то, в чем зарождается новая жизнь. Тварь, которую ты оставил на острове, обрела силу повелевать Жизнью и Смертью. И она поднимет нетленных против вас. Глеб упрямо качнул головой. – Этого не может быть. Их мало. Волхв усмехнулся. – Есть ли в княжестве хоть один, кто не пробовал бурую пыль? Не нюхал, не вкушал с водой? – Так это все из-за бурой пыли? – растерянно проговорил Глеб. Гильфан презрительно скривился: – Глупец! Ты так ничего и не понял! – Да что я должен понять-то? – вспылил Глеб. – Скажи по-человечески! Гильфан шагнул к ходоку и простер руку над его головой. |