Онлайн книга «Сияние богов»
Глеб улыбнулся. – А ты, я вижу, ничуть не изменился, Бельмец. Такой же болтун, как и три года назад. Барыга сипло засмеялся. – Верно, болтаю я много! Но отчего же не поболтать со старым другом? – Врешь ты, Бельмец, – спокойно произнес Глеб. – Никогда мы с тобой не были друзьями. И никогда не будем. А теперь кончай ржать и поведай мне, какие чудны?е вещи у тебя имеются? Одноглазый барыга вмиг напустил на себя деловой вид. – Чудны?х вещей нынче много, Глеб, – сказал он. – С тех пор как князь Добровол скончался от удара, ходоки шастают в Гиблое место едва ли не каждый день. Кордоны охоронцев еще стоят, но стражу несут из рук вон плохо. Тебе нужно что-то особенное? Глеб подумал и кивнул: – Пожалуй, да. – И что же? Первоход посмотрел барыге в лицо и спокойно произнес: – Силки Зигвуда. Брови одноглазого барыги взлетели вверх. – Силки Зигвуда? – Он присвистнул. – Давненько у меня их не спрашивали. На кого же ты собираешься охотиться с этими Силками, Первоход? Неужели в Гиблом месте объявилась новая страшная тварь? Глеб прищурил карие глаза и холодно осведомился: – Давно ли ты стал отвечать вопросом на вопрос, барыга? Бельмец примирительно улыбнулся и захлопал ресницами. – Прости, ходок. Ты ведь в курсе, что Силки Зигвуда – товар редкий и опасный? Знавал я двух ходоков, которые не справились с Силками. Один из них лишился рук, а второй расстался с жизнью. – И снова ты болтаешь лишнее, – одернул его Глеб. – Так есть у тебя Силки Зигвуда или нет? Бельмец несколько секунд разглядывал Первохода пытливым взглядом, а затем осторожно, чтобы не вызвать у Глеба гнев, осведомился: – Прежде чем ответить тебе, позволь я все же спрошу. При деньгах ли ты нынче, Первоход? Ибо товар, о котором ты спрашиваешь, редок и стоит чрезвычайно дорого. Глеб сунул руку в карман и достал тугой кожаный кошель. Взгляд Бельмеца устремился на кошель, а его единственный зрячий глаз замерцал алчным светом. Глеб ослабил тесьму кошеля, сунул туда пальцы и достал три золотых монеты. – Золото! – хрипло вымолвил Бельмец и облизнул пересохшие от волнения губы. Затем поднял взгляд на ходока и тихо произнес: – В наше время даже серебро нечасто встретишь. А золотых монет я не видел много месяцев, Первоход. Даже успел позабыть, как эти прелестные штуковины выглядят. – Ну, так я тебе напомню, – небрежно произнес Глеб и подбросил монеты на ладони. – Видишь, как ярко они сияют, Бельмец? Свой блеск они переняли у солнца! И, Сварог свидетель, эти монеты могут стать твоими. Конечно, если ты этого пожелаешь. Несколько секунд Бельмец сидел молча, неотрывно глядя на монеты и о чем-то усиленно размышляя, затем поднялся с лавки и сказал: – Подожди меня здесь, Первоход. Я схожу за товаром и мигом вернусь. – Сходишь за товаром? – Зрачки Глеба сузились. – Если мне не изменяет память, ты всегда держишь товар при себе – в сумке, в кармане или за пазухой. Бельмец тонко улыбнулся. – Силки Зигвуда – вещь особая, – объяснил он. – Если хочешь купить их, Первоход, тебе придется меня подождать. Похоже было на то, что Бельмец говорит искренне, однако что-то в его голосе Глебу не понравилось. Глеб кивнул подбородком в сторону изрытого кротовьими норами пригорка и сказал: – Видишь вон те норы? – Вижу, – даже не посмотрев на пригорок, ответил Бельмец. – Я заткну одну из них твоей башкой, если вздумаешь со мной шутить. Барыга усмехнулся. – Что ты, ходок, какие могут быть шутки? Я еще не свихнулся, чтобы шутить с великим Первоходом. С этими словами Бельмец отвернулся и заковылял к небольшой рощице деревьев, видневшейся неподалеку. Глеб проводил его недобрым взглядом, потом сел на лавку и достал из кармана берестяную коробку с бутовыми сигаретами. Прошло около минуты после ухода барыги, и вдруг прямо перед Глебом выросли четыре долговязых, широкоплечих молодца в дорогих кафтанах и в собольих шапках набекрень. На перевязи у каждого висел длинный кинжал. И это было странно. Почему кинжалы, а не мечи? Да и рукояти кинжалов выглядели как новенькие. Будто их никогда не брали в руки. Окинув молодцев спокойным взглядом, Глеб стряхнул с сигареты пепел, улыбнулся и вдруг одним махом вскочил на ноги, выхватил из ножен меч и, сделав молниеносный выпад, вонзил клинок ближайшему парню в горло. Трое других отшатнулись от неожиданности, а раненый парень упал на колени, схватился руками за окровавленное горло и прохрипел: – Заговоренный… меч. Затем рухнул на землю, дернулся и замер. Глеб, крепко стиснув в пальцах рукоять меча, оглядел лица оставшихся трех. Маскироваться далее не имело смысла, и они приняли свой истинный облик. Кожа на сухих, костлявых лицах натянулась, верхние губы приподнялись, и в оскаленных ртах блеснули клыки. – Мы не налетчики, – проговорил один и облизнул тонкие губы черным языком. – Мы охоронцы Бельмеца. От взгляда Первохода не укрылось, что стригои незаметно рассредоточились, а клыки их еще больше удлинились. – Вот как? – Глеб внимательно следил за каждым их движением. – Кажется, до вас тоже дошел отблеск золотых монет, которые я показывал Бельмецу. Вашему хозяину это может не понравиться. Еще один стригой сделал попытку прыгнуть, но Глеб легко увернулся от его когтей, рассек ему мечом живот, а когда тот рухнул на землю – отрубил ему одним ударом голову. Двое оставшихся стригоев по-прежнему стояли на своих местах, пристально глядя на Первохода и стараясь найти в его обороне слабое место. Ходок оглядел лица налетчиков медленным, спокойным взглядом и сказал: – Я буду считать до пяти. Если на счет «пять» вы все еще будете здесь, я вас убью. Один… Два… Один из стригоев шевельнул плечами и выдохнул: – Кажись, этот парень – сумасшедший. Свяжешься с ним – себе же будет дороже. – Точно, – кивнул второй. – Он сумасшедший. А сумасшедших охраняет бог Сурган. – Три… Стригои втянули когти и сомкнули губы, и в этот миг Глеб бросился в атаку. Самоуверенные стригои не ожидали от потенциальной жертвы (пусть даже жертвы сильной и умеющей за себя постоять) такой дерзости, и Глебу удалось застать из врасплох. Первому стригою он разрубил голову пополам вместе с дорогой, украшенной яхонтами шапкой, а второму с разворота вспорол кончиком клинка шею. Затем опустил меч и отступил назад. Еще несколько секунд оба стригоя стояли неподвижно, затем рухнули в траву и оцепенели. Глеб сорвал пучок травы и тщательно вытер заговоренный клинок, после чего вложил его в ножны и процедил сквозь зубы: |