Книга Гретхен, страница 67 – Кристина Нестлингер

Но Гансик сплоховал, и первый камень угодил просто в стену. Второй попал в оконный переплет. А когда он собрался зашвырнуть третий, его схватил за плечо какой-то дядечка. Вцепился и не отпускал. Дядечка все видел.

– Наверняка он уже обо всем сообщил в полицию! – рыдая, проговорил Гансик. – А те уже побывали у папы! Поэтому нам нужно бежать!

– А ты назвал дядечке свою фамилию? – спросила Гретхен.

– Нет, он и так знал! – ответил Гансик. – Потому что это был Бремзенштайгер, из молочной лавки!

Хинцель поднялся с дивана. Похоже, ему надоело сидеть рядом с Гансиком.

– Совсем с катушек слетел! – сказал Хинцель тихонько, обращаясь к Гретхен. – Полностью отсутствует чувство реальности!

– Раскис, как последний слизняк, – прошептал Флориан, наклонившись к Гретхен.

Гансик продолжал всхлипывать, переходя время от времени к активному слезоизлиянию. При этом после каждой порции всхлипов у него непременно следовал пассаж с подвыванием.

Пока все разбирались с Гансиком, Анни, не говоря ни слова, стояла у стеклянных дверей, занавешенных клетчатой шторкой. В какой-то момент она резко открыла дверь и выскочила в сад с криком:

– От меня не уйдешь, поганец!

Она мчалась, перепрыгивая через грядки, в сторону калитки, явно пытаясь кого-то догнать. Судя по росту, этот кто-то вполне мог быть ее братом Михи. Но с полной уверенностью утверждать это никто бы не взялся, поскольку на улице уже стемнело и к тому же все тонуло в тумане. Анни исчезла во мгле. Вскоре раздался ее зычный рев, который почти слился с другим похожим ревом. Через минуту Анни вынырнула из темноты, таща за собой Михи.

– Этот паршивец меня еще и укусил! – сообщила она грозным голосом.

Михи не оказывал ни малейшего сопротивления, изображая из себя безжизненное бревно. Он повалился на землю, и теперь Анни волокла его за собой, ухватив за руку, – со стороны можно было подумать, будто она тянет тележку без колес. Когда Анни добралась наконец до дверей, Михи успел извозиться в грязи до самых ушей. На пороге Анни, сопя и пыхтя, подхватила его и швырнула в дом, причем с такой силой, что бедный парень ткнулся со всего размаху головой в стену.

– Анни, ты что?! – вскрикнул в ужасе Хинцель.

– Так ему и надо, поганцу! – сказала Анни и показала укушенную руку.

– Может, он, конечно, и поганец, но все равно его можно только пожалеть! – ответил Хинцель.

– Ой, сейчас умру от жалости! – Анни с ненавистью посмотрела на брата. – Ты что, ему еще сочувствуешь?!

– Немного – да, – честно признался Хинцель.

– Глупости какие! – отрезала Анни, с озабоченным видом разглядывая укушенное место на своей руке. – Прибить его мало!

– Ну и что это даст? – спросил Хинцель.

– Даст, не даст – мне плевать! – воскликнула Анни.

Флориан предложил Хинцелю и Анни отложить дискуссию о преимуществах и недостатках жесткой и мягкой систем воспитания до лучших времен и сосредоточиться на том, что сейчас делать дальше.

– Что, что… – пробурчала Анни. – Домой нужно этих субчиков отвести, вот что! Я своим красавцем займусь, Гретхен – своим. Пусть предки потом с ними сами разбираются! – Анни подошла к брату. – Только одной мне с этим негодяем не справиться! Нужен кто-то в помощь!

Хинцель с Флорианом посмотрели на Гретхен, как будто спрашивая: «Согласна на такой план?»

Гретхен кивнула.

Анни с Флорианом поставили Михи на ноги.

– Труба зовет, Великий рыцарь! Пора домой! – проговорил Флориан.

– А если вздумаешь опять кусаться, я тебе покажу, где рыцари зимуют! – пригрозила Анни.

Но Михи, похоже, был уже не в состоянии оказывать сопротивление. Он стучал зубами, как будто его трясло от холода, и вид у него был еще более противный и жалкий, чем обычно. Он послушно пошагал на выход под конвоем Анни и Флориана.

Гретхен с Хинцелем попытались поднять Гансика с дивана. Но Гансик как-то плохо держался на ногах и плюхался обратно.

– Вы нас не ждите! – прокричал Хинцель вслед Флориану с Анни. – Мы тут еще повозимся! У нашего ноги подкашиваются!

Кое-как им все-таки удалось оторвать Гансика от дивана и добраться до двери. Но на пороге Гансик опять рухнул.

– Нет, Гретхен, так дело не пойдет! – сказал Хинцель. – Нам с ним не справиться! А на себе его нести мы тоже не можем – он слишком толстый!

– Но у нас нет другого выхода! – взмолилась Гретхен.

Хинцель только покачал головой.

– Если мы в таком темпе будем продвигаться – через каждые два шага падать, подниматься, потом опять два шага и снова падать, – то до трамвайной остановки мы, дай бог, к полуночи доползем. А после двенадцати трамваи уже не ходят!

– Может, тогда вызовешь такси? – предложила Гретхен.

– Может, лучше маму вызвать? – предложил в свою очередь Хинцель.

Гретхен покачала головой.

– Лучше папу, – ответила она тихим голосом. – Позвони ему, пожалуйста! Там, у поворота, я видела телефонную будку.

Хинцель на всякий случай повторил вслух номер телефона старой квартиры Гретхен.

– Только поторопись, пожалуйста! – попросила Гретхен.

Хинцель побежал звонить. Гретхен закрыла за ним дверь и попыталась опять уложить Гансика на диван.

– Давай, Гансик! Поднимайся! Холодно лежать тут на полу! Ну вставай же! – шептала Гретхен Гансику в ухо, но тот не шевелился.

Сколько Гретхен ни пыталась – она уже и тянула его, и толкала, и пихала, – у нее ничего не получилось. За все это время Гансик выдавил из себя одну только фразу.

– Я хочу умереть, – простонал он еле слышно.

Гретхен пристроилась возле Гансика, лежавшего на полу. Она снова укрыла его как следует одеялом.

– Брось, Гансик! С кем не бывает! Все делают глупости! – сказала она и протянула руку, чтобы погладить брата по голове, но тот уклонился от этой ласки. – Главное, чтобы ты сам понял, каких глупостей вы натворили!

– Ничего это не глупости! – заявил Гансик. – Это вы так считаете! А я считаю, что мы всё делали правильно! Показали им кузькину мать! Будут знать!

Тут Гансик опять разревелся, но Гретхен почему-то расхотелось его гладить по головке. Это жирное существо, содрогающееся от рыданий под серым одеялом, показалось ей совершенно чужим. Какой-то монстр, ничего общего с ее любимым братом Гансиком не имевший!

– Вы еще увидите! Михи вам отомстит! – изрек монстр со слезами в голосе, и слова его прозвучали не как предостережение, а как настоящая угроза.

– Хватит дурака валять! Веди себя как нормальный человек! – сказала Гретхен, с трудом преодолевая отвращение. – Михи получит дома пару тумаков, и этим дело кончится. А ты должен усвоить, что жизнь других людей тебя абсолютно не касается! Ты что, полиция нравов? Так она давно в прошлом!