Книга Леди-плутовка, страница 59 – Тереза Ромейн

Но голос Люси был таким жалобным, что Изабел оставила эти сомнения при себе.

– Мне очень жаль, – повторил Каллум. – Я попробую навести справки, но пока все, что могу сделать, это порекомендовать позвать плотника, чтобы отремонтировать разбитый ящик.

– Вряд ли я возьму на себя этот труд, – обронила Изабел. – Но спасибо.

Они пошли по коридору, и Люси свернула к своей спальне, пообещав лечь и отдохнуть. Изабел взяла Каллума за руку:

– У меня кое-что есть для тебя. Поскольку ты уже здесь… зайди ко мне на минуту.

– Обстоятельства неидеальны, – с сомнением буркнул он.

– Знаю. Но все равно зайди.

Они вошли в спальню. Изабел закрыла дверь, подошла к гардеробу и вынула большую коробку:

– Это для тебя.

Каллум поставил коробку на кровать, поднял крышку.

– Сапоги, – глухо констатировал он.

И не просто сапоги. Лучшие сапоги от лучшего лондонского сапожника, красивые, крепкие, блестящие, идеально сидящие на ноге благодаря меркам, которые она сняла, пока Каллум спал в гостевой комнате.

Но при виде его лица она прикусила язык и не высказала всего этого.

– Примеришь? – только и спросила она.

Он закрыл крышку и спросил, пристально глядя на нее:

– Почему ты купила мне сапоги?

– Потому что они тебе нужны, а сам ты не купишь.

Губы Каллума сжались:

– Ты вовсе не обязана заботиться обо мне. И тем более покупать подарки.

Не такой реакции она ожидала.

Изабел знала, что он человек прямой, но думала, что, возможно, со смехом ее поблагодарит и с сожалением глянет на старый, пострадавший от пули сапог. Отсутствие эмоций казалось странным.

– Знаю, что не обязана. Будь я обязана, не слишком жаждала бы подарить тебе новые сапоги. Но это мой выбор, и я хочу, чтобы ты их надел.

– Ты очень заботлива.

Он взял коробку и пошел к выходу.

– Спасибо, но мне пора. Нужно зарабатывать себе на хлеб.

– Понимаю и благодарна за то, что пришел. И Люси тоже. Уверена, что она сама тебе это скажет, когда оправится от шока.

Каллум кивнул.

Изабел хотела задержать его и потому продолжала говорить:

– Надеюсь, ты придешь в новый дом, когда мы переселимся. Мы редко тебя видим. – Он открыл было рот, чтобы ответить, но она выпалила: – И не спрашивай зачем. Видеть тебя – моя главная цель.

– Леди Изабел, – проговорил он так тихо, что она съежилась от столь официального обращения. – Я всегда помню, что все на свете имеет конец. Разве мы не пришли к нему?

Он был совершенно непроницаем. Глаза – как два бездонных озера, в которых она хотела утонуть.

– Что это значит? – Изабел схватилась за кроватный столбик, чтобы иметь хоть какую-то опору. – Ты всегда думал о наших отношениях как о чем-то временном?

Он ответил на вопрос вопросом:

– Что бы ты сделала, если бы не боялась?

Изабел недоуменно моргнула.

– Ты напоминаешь о моем желании быть храбрее?

Он улыбнулся. Едва заметно. Тоскливо.

– Даже самый храбрый в мире человек иногда боится. Храбрость не имеет ничего общего со страхом. Но что бы ты сделала, не имей страха вообще?

– Была бы с тобой, – ответила она не задумываясь.

– Видишь? Ты не будешь со мной.

Он поудобнее перехватил коробку, и она, тяжелая и большая, вклинилась между ними. Изабел хотелось вырвать ее у него из рук и отбросить.

– Ты меня не спрашивал.

– Не могу, Изабел. Не имею права. У тебя деньги и связи. От чего ты готова отказаться ради меня? Что готова потерять?

Она ударила ладонью по столбику:

– Почему я должна что-то терять? Если ты затеял эту беседу в качестве благородного жеста, я нахожу, что в ней чего-то недостает.

– А как ты объяснишь сапоги?

– Это извинение за то, что тебя ранили. Подарок. Потому что я часто о тебе думаю. Знак того, что для меня важен твой комфорт.

– Вот как? Ты очень добра. Но тебя всю жизнь ограждали от окружающего мира, и в этом нет твоей вины. Тебе не за что стыдиться. Так замечательно вести жизнь без забот. И так хорошо, что я не хочу брать их на себя.

– Почему я должна терять… о чем ты? – Она никак не могла понять. – У меня по-прежнему есть деньги. Дом. И будь мы вместе, это никак не изменилось бы.

Зря она это сказала. Изабел поняла это сразу.

– Я не говорю, что в моей жизни не останется места для тебя, – поспешно добавила она. – Это совсем не так. Моя жизнь недавно изменилась, и я хочу быть с тобой.

– Тайная связь? Будешь содержать меня как любовника? – Его губы опять сжались: не то в улыбке, не то в гримасе. – Я не стану довольствоваться этим.

– Тогда женись на мне! – бросила она, и теперь настала его очередь колебаться.

– Лучше не надо, – выдавил он наконец, словно она спросила, не возьмет ли он еще печенья. – Ты дочь маркиза. Я сын бакалейщика.

– И что?

Она забыла о гордости. Теперь же в ней зрела обида.

– Я никогда не напоминала тебе о разнице в происхождении. Ты сам постоянно об этом говоришь. И по-своему ты так же высокомерен, как я, офицер Дженкс!

Он молча вскинул брови, а Изабел продолжила, меряя шагами комнату от гардероба к кровати, к стене и обратно:

– Предположим, я не знаю настоящей жизни, не выношу суровых истин, живу в роскоши, но мое сердце узнало истины, которых ты даже представить не мог. У тебя есть любящие родители, брат, которому до тебя есть дело настолько, что он ссорится с тобой, занятие, дающее смысл каждому твоему дню.

Он молча выслушал ее, мрачнея с каждым мгновением.

– У меня нелегкое занятие.

Изабел, размахивая руками, набросилась на него:

– Я не говорила, что легкое. Я сказала, что оно имеет смысл. И, клянусь Богом, ты можешь выбирать только по праву рождения мужчиной! – Она хрипло рассмеялась. – Да, у меня есть деньги, мною не заработанные, но что я могу с ними делать? До свадьбы – ничего. Даже став вдовой, я не имею той свободы, которую ты принимаешь как должное. Чувствовать себя в безопасности, когда входишь в переулок. Покидать дом когда вздумается и без сопровождения. Знать, что законы страны и неписаные законы общества считают тебя вполне способным управлять собственными делами и не смотрят на тебя как на невежественное ничтожество, и в подтверждение этого не ставят на твоем пути непреодолимые препятствия.

Каллум покачал головой, Изабел же чувствовала себя опустошенной, измотанной потоком слов, которые так давно хотела высказать.