Онлайн книга «Монета скифского царя»
– Откуда знаете? – Мы к нему ходили еще до Пасхи. Жрать было нечего, Глебушка денег у него попросил. – Благовестов еще жив? – удивилась Дайнека. – Сколько ж ему лет? – Отец уже помер. Сын – старик, еще старше Глеба. – Значит, вы ходили к сыну Благовестова? – Он – тоже Благовестов. Глеб рассказывал, что после смерти родителей Благовестовы оформили опекунство, и он три года жил в их семье. – Это понятно, – сказал Вячеслав Алексеевич. – Денег дал? – Дал. Мы сразу жратвы купили. Ну и, конечно, выпить. – Старик сильно пил? – У-у-у-у! – протянул Шнырь. – Мне за ним не угнаться. Куда мне! Интеллигенция! – Часто бывали у Благовестова? – Только раз и сходили. – Куда еще вас водил с собой Велембовский? – Пошли мы с ним на Пасху подхарчиться на Ваганьковское кладбище… – На кладбище подхарчиться? – удивилась Дайнека. – А ты и не знаешь? – Шнырь удивился еще больше ее. – В родительский день и на Пасху на каждой могилке еда лежит, а где и стопарь с водкой. – Это ясно. – Вячеслав Алексеевич вернул его к теме. – Что было дальше? – Глебушка пошел на могилку к родителям, сказал, лет десять у них не был. Как тогда на Пасху сходил, так и зачастил. Недели не проходило, чтоб не побывал на могилке. Я сяду на парапетик возле Есенина и жду. Глебушка сначала к родителям зайдет, потом – на могилку к деду. Ходили всегда вечером, так меньше народу. Бывало, охранники закроют ворота, и мы выйти не можем. Сколько раз с ними ругались. Один раз нас даже побили. Так мы потом через забор уходили. – Значит, Благовестова больше не навещали? – Зачем? Мы с Глебушкой все лето на побрякушки харчились. Продаст какой-нибудь дурынде монетку, она ему – тыщу. Это ж два литра водки, да еще на закусь хватает. Ну а ежели на спирт перевести… Вячеслав Алексеевич выразительно посмотрел на дочь. Она тут же оправдалась: – Я, между прочим, просила его не покупать водки. – Короче, летом не бедствовали, – подвел черту Шнырь. – Что еще можете рассказать? – Так нечего больше рассказывать. Убили Глебушку – мне теперь голодно. – Зачем же вы тогда из больницы сбежали? Там – чистая постель, еда и лечение. Шнырь быстро отвел глаза и посмотрел в окно: – А это уж мое дело. Про старика спрашивайте, а ко мне в душу не лезьте. – Да нет… Просто интересно. – Помолчав, Дайнека задала новый вопрос: – И где вы были той самой ночью? – Какой такой ночью? – испуганно вскинулся Шнырь. – Когда убили Велембовского. – А ты зачем такие вопросы мне задаешь?! Я здесь ни при чем! Меня в доме не было! – С каждой следующей фразой Шнырь говорил все громче и громче, в конце концов перешел на крик: – Убийство пришить мне хочешь! – А ну заткнись! – Вячеслав Алексеевич схватил Шныря за грудки: – Не смей кричать на мою дочь! Он жалобно захныкал: – А что она?.. – Все! – Вячеслав Алексеевич отпустил Шныря и протянул ему деньги. – На! Возьми! – Все, что ли? – Шнырь выхватил деньги и сунул их за пазуху. – И больше ничего? – Телефон у тебя есть? – Откуда?.. – Если понадобишься? Где тебя искать? Куда ты теперь? – Есть одно место. Но я пока не решил. – Так как же тебя найти? – Вячеслав Алексеевич повторил свой вопрос. – Сторожу Митяю скажи, он мне передаст. – Какому такому сторожу? В разговор вмешалась Дайнека: – Я знаю его, папа. – Откуда? – Об этом тоже потом расскажу. – Ну, так что? – Шнырь дернул ручку. Вячеслав Алексеевич разблокировал дверь и, дождавшись, когда Шнырь выйдет на улицу, строго сказал дочери: – Похоже, нам есть что с тобой обсудить. Разговор в дороге вышел сумбурным. Дайнеке пришлось рассказать отцу про знакомство с заправщиком Лешей и сторожем дядей Митей. А также передать рассказ Елены Петровны. – Она заказала в архиве дело об убийстве родителей Велембовского. – Мальчишку в самом деле обвиняли в их смерти? – спросил Вячеслав Алексеевич. – Так сказала Елена Петровна. Шнырь повторил то же самое. А он получал информацию от самого Велембовского. – Не склонен доверять таким типам. – Зачем же дал ему столько денег? – Во-первых, для того, чтобы чего-то добиться. Во-вторых, мне просто его жаль. Больной, старый, бездомный… Вячеслав Алексеевич горько задумался, и Дайнеке вдруг показалось, что он скажет: как я. Но он сказал: – На эти деньги Шнырь проживет пару месяцев. – Ага… – с усмешкой проговорила Дайнека. – Теперь я знаю, от кого у меня такая черта. – Ты снова мне соврала. – Ко-о-о-гда? – возмутилась Дайнека. – Пообещала не ввязываться в эту историю, и ввязалась. – Так это когда было? – Обещание есть обещание. А ты его нарушила. Значит – обманула. Раньше такого не было. – А вот и нет… – Что? – Отец с подозрением прищурился, но Дайнека сделала вид, что не расслышала. – Надо бы разыскать Благовестова, – сказала она. Отец «купился» на ее отвлекающий маневр: – Это не сложно. Скажу Вешкину, и он найдет его адрес. – Вешкин! – Дайнека взглянула на часы. – Он будет ждать меня у дома через десять минут. – Ну и что? – Как ну и что?! Меня же там нет! – Ну так позвони ему. Чего проще? Дайнека схватилась за телефон, но тут же его отложила. – И что мне ему сказать? – Что? – не понял отец. – Я поехала к Шнырю без него. – Скажешь, так вышло. – Это некрасиво, – заключила Дайнека. – Некрасиво говорить или делать? – И то, и другое. – Неумение контролировать свои поступки, отсутствие дисциплины и ложь… – начал Вячеслав Алексеевич. – Па-а-а-а-а-па! – завопила она. – Ладно, сиди. Через пять минут будем дома. Я сам поговорю с Сергеем и все ему объясню. Они встретились у подъезда, и, конечно, Вешкин возмутился, что визит к Шнырю прошел без него. Еще больше он возмутился, когда узнал, что вряд ли сможет сам его разыскать. |