Онлайн книга «Школьная любовь. Лучшие романы для девочек»
|
Но физик, однако, не угомонился, даже когда я все рассказала, и ехидненько так предложил: – А теперь, Настя, нарисуй нам схему обращения Меркурия вокруг Солнца. Наверное, думал, что я не знаю! А я картиночку эту прекрасно запомнила – она в Лешкиной энциклопедии была, кстати, а вовсе не в физиковой книжке! – и добросовестно воспроизвела на доске: в центре солнышко, а по орбите Меркурий циркулирует. В этой точке такое положение, в этой – этакое. Тут вечное лето, тут вечная зима. Красота! За моей спиной послышалось какое-то подозрительное хихиканье. Я повернулась и увидела, что Светка с Ольгой согнулись пополам и чуть ли не лежат на парте от смеха, а Ирка делает мне какие-то непонятные знаки. Я снова посмотрела на рисунок – ну да, все правильно. Странно, может, у меня нос в меле или еще какая неприятность во внешности случилась? Физик в рисунке тоже никаких странностей не отметил, похвалил, сказал, что «пять», и отпустил садиться. Вполне довольная собой, я вернулась на место. Ой, с доски-то я не стерла! Присмотревшись к своим художествам, я фыркнула. Глянула еще раз и уткнулась носом в рукав, еле сдерживая рвущийся смех: посередине доски светило маленькое солнце с кривыми лучиками, а вокруг него летала огромная кособокая планета Меркурий во всех своих положениях на орбите… Рисовать я никогда толком не умела. Помнится, как-то в младших классах задали нам нарисовать осенние листья. Постаралась я от души, листья у меня получились ярко-красные и ярко-желтые, а черенки и прожилки коричневые. На следующем уроке учительница продемонстрировала листок с моими художествами и громко вопросила: – А это что за земляные червяки? – тыча пальцем в толстые коричневые прожилки на мои рисунке. Потом, правда, мы никаких листьев уже не рисовали, ни осенних, ни весенних, все больше вазы да натюрморты. Помнится, задали нам нарисовать натюрморт и не дали никакой натуры. Вот просто рисуй по памяти что хочешь, и все! Я рисовала кастрюлю и примкнувшие к ней овощи. А вот Серега Сараев, который, кстати, потом куда-то из нашего класса делся, создал высокохудожественное произведение с бутылкой на заднем плане и рыбьим скелетом на переднем. Рисовал Серега хорошо, так что с художественной точки зрения придраться в рисунке было не к чему. Заметив нездоровое оживление в нашем углу, учительница подошла, посмотрела в альбом Сараева и как раз застала момент, когда он старательно выводил на бутылочной этикетке окончание «ейн». Она помолчала, а потом придушенным голосом проговорила: – Я бы попросила без надписей! Эта история стала классикой школьного фольклора и до сих пор пересказывалась из поколения в поколение. – … так что, к сожалению, больше мы докладов слушать не будем, – донесся голос Жака, вторгаясь в мои ностальгические воспоминания. Похоже, я пропустила что-то важное! Надо бы послушать, что там физик вещает, вдруг полезное. – Времени на астрономию выделено очень мало, а успеть надо много. Так что на следующем уроке мы с вами пишем контрольную. И сегодня нам надо освоить параграфы с пятнадцатого по двадцать пятый. Ирка, которой я так и не успела передать книжку, радостно сказала: – Круто! – но, покосившись на меня, замолчала. А я не расстроилась. Ну и пусть. Неизвестно еще, что там за контрольная. А так пятерочка у меня уже есть! После урока ко мне подошел Орещенко: – Отличный доклад! И рисунок такой хороший… – Ты теперь будешь хвалить за каждый ответ у доски? – прищурилась я. А вечером занятие театральной студии посетила сама Светлана Юрьевна – прослушать с горем пополам дописанный мною шедевр «В нашей школе юбилей». Очень все ее мы любим, Уважаем, не забудем Нашу школу никогда, Всем она нам дорога, — с пафосом закончила я. Все подозрительно молчали. Значит, сейчас будет критический разнос моего позорного творчества… – То, что нужно, – наконец сказала культмассовичка. – Есть беловой вариант? Давай я отдам художникам стенгазеты. Она забрала у меня распечатанный стих и удалилась со словами: – Надеюсь, и номер на ту же тему не заставит себя долго ждать! – Вообще-то, – робко сказала я, когда мы остались своей компанией, – у меня есть еще один вариант. И с выражением зачитала альтернативный шедевр «В школу ходим мы с тоскою». Отсмеявшись, Юля сказала: – А давайте и номер сделаем пародийный. – Да вы что, не примут, – испугалась я. – Сказали же – в духе юбилейного стиха. Значит, должно быть пафосно и торжественно. – А мы никого конкретно задевать не будем, – заверила Юля. – Никакого мытья коридоров! Настя напишет абстрактные стишки на тему школьной жизни, а потом разыграем… – Опять Настя напишет? – ужаснулась я. – Ну а кто еще? – развела руками она. На следующий день Лешка был на тренировке в тире, и я с комфортом занялась стихоплетством дома. Думала, что ничего не получится, но неожиданно для самой себя довольно быстро накатала кучу стишков про разные школьные предметы. Что-то мне нравилось, а что-то казалось совсем не смешным. А, ладно, на занятиях разберемся! Но больше всего радовал меня такой стих: На урок литературы К нам Дюма явился в класс: И сказал: «Вы что сидите и «Обломова» зубрите?! «Я принес вам свой роман, Шпага, плащ и д’Артаньян». Я потом еще долго ломала голову, куда бы воткнуть Виктора Крона, да так ничего и не придумала. Ни к какому предмету славный инспектор не приделывался! – Ну как, проверили сочинения? – поинтересовалась я, когда Лешка наконец появился. – Проверили, – неохотно отозвался он. – И что? – Четыре-четыре! – сказал он с обидой. Таким тоном, словно оценка была два-два! – Почему это четыре? – возмутилась я. – Плохо написала, – с вызовом ответил Лешка. Я просто обалдела от несправедливого обвинения: – Ничего себе! Все я хорошо написала, как для себя! Это ты мне оценку испортил своей двоечной репутацией! – Ну допустим, – нехотя согласился он. – За содержание. А за грамотность почему «четыре»? – Это ты переписал с ошибками. – Ты же проверяла! – Дай посмотреть. Я пролистала сочинение – красной пастой была поставлена одна запятая. – Ну извините, – развела руками я. – Нам недавно на литературе рассказывали, что у великих писателей бывают авторские знаки препинания. – Как это? – Где не надо, можно поставить, и где надо – наоборот… |