Онлайн книга «Пообещай»
|
– Наверное. Лучший способ запутать чье-то любопытство – это соглашаться со всем сказанным. «Место в Конгломерате?» Творить Небесное Законодательство? Вот это точно скучно. Эмии вдруг подумалось о том, что девяноста семи единиц манны хватило бы Дарину для того, чтобы продлить жизнь до «бесконечности». Человеческой, конечно же. Если бы он принес их к Жертвенным Воротам… А в памяти опять фото. – Я обедать. Идешь? – Через пять минут. – К нам в отдел пришел новенький, хочу посмотреть. – Расскажешь потом… Конечно, расскажет – не сможет не рассказать. – Если не просидишь тут до вечера, увидишь его сама. Говорят, красивый неимоверно – златогривый, крепкий, ляжками похож на кентавра. – Очень… сексапильно, – пробубнила Эмия безо всякого интереса. – В общем, жду внизу. – Угу. «Девяносто семь единиц». У нее в запасе будет сто своих. Если… Если… Нестабильно и часто забилось любопытное сердце. «Интересно, можно ли с собой прихватить еще девяносто семь?» * * * Жуя листья салата в ресторане, она выглядела так сосредоточенно, будто проворачивала в уме схемы строения Вселенной. «Девяносто семь – мало». А если форс-мажор? Приступ агрессии, вспышка ярости, случайно вырвавшееся проклятье? И минус драгоценные крохи сияющей субстанции – Эмия однозначно должна иметь в запасе не меньше ста единиц. Лишних. Их нужно сразу же «законсервировать» на точных условиях передачи… Черт, она собралась на Землю? – … ты меня слушаешь? Говорят, если намазать его на запястья, то всему телу такие ощущения, как мурашки, только частые и яркие… Эмия не слушала. Ни про чудо-крем, ни про новую колесницу Эриоса, ни про возможности левитирующих Богов дышать под толщей речных вод – «ведь они тогда и в бассейнах смогут, представляешь?» Чушь какая… При чем здесь бассейны? Что она помнит о наказании Эфин, преступивших закон? И преступление ли это, если она захватит с собой лишний сосуд с манной? Нужно вечером больше узнать о развоплощении – правила, запреты, ограничения… Чтобы без сюрпризов. – Вот он! – зашептала Калея так громко, что вся женская половина ресторана моментально повернулась и посмотрела на вход. – Зареон, наш новенький! Со всех сторон ахали, сладострастно содрогались, обмасливали взглядами высокого и ладно сложенного мужчину. Сладко в предвкушении чмокали напомаженные губы; тек по залу шепоток с придыханием. Эмия смотрела на парня с золотистыми волосами до плеч, как на старый поцарапанный комод, заполненный макулатурой, – не на Зареона даже, сквозь него. А заодно сквозь стены ресторана и пространство Астрея – на воображаемое лицо Дарина, прототип которого существовал где-то на Земле. И бился в уме один-единственный лишенный логики вопрос: ей будет с ним рядом так же… как с Павлом во время последнего танца? * * * Первая тысяча лет – ваш «век» развлечений, учили Старшие Боги. Наслаждайтесь праздным бытием и ничегонеделанием. Отдыхайте, воспевайте Создателя, творите, восхищайтесь, живите в радости – заслужили. Старшие призывали молодых поклоняться Кронису – Богу времени – тому, кто лично отбирал души, которым предстояло обрести божественное воплощение. Эмия, Калея, Зареон, Юпитрес и еще десятки им подобных – молодняк. Когда-то в далеком прошлом люди, достигшие «земного» просветления, те, кто набрал максимальное количество манны благими поступками. Заслужили… «Пройдут годы, и ваша праздная жизнь дополнится ответственностью – вы приобретете новые роли в повелевании людскими судьбами, обретете могущество…» Могущество Эмию пока не интересовало. А вот определение «пройдут годы» навевало на нее такую пресную скуку, какую не навевала бы обещанная следующие три тысячи лет по утрам сваренная на воде овсянка. Пройдут годы… Если Кронис когда-то ее отобрал, значит, чувствовал в ней божественный потенциал. Однако, похоже, не учел того, что Эмия в роли человека не нагулялась. * * * – Снова стать этим человеком? Ты уверена, Эфина? – Уверена. И дай ему полный доступ, как в прошлый раз. – Я уже говорил, что полный доступ более невозможен. – Дай максимально полный из дозволенного. И просто побудь им. Павл будто ревновал. – Давай, я жду. Вздох, раздражение, насупленный взгляд – нет, она позволила этому роботу выказывать слишком много эмоций. – Он тебе нравится? – Не твое дело. – А что в этом доме мое? Заряжаться? Вытирать пыль, мыть полы, посуду? – Павл! – Слушаюсь, госпожа. Трансформация сопровождалась длинным и укоризненным вздохом. На нее снова смотрел другой. И поле в квартире изменилось, завибрировало незнакомыми эмоциями. А взгляд такой, какой ее робот никогда не смог бы сымитировать, – удивленный, раздраженный, делано-безразличный. Все потому что где-то очень больно внутри. Она видела, как стоящий перед ней человек привычно старается защититься от того, что не понимает, боится снова испытать страдания – вероятно, сейчас Эмия ему снится. Или чудится в мыслях, и он не понимает, зачем и почему. – Привет. Павл зажал Дарину и рот, и мимику, и движения. – Помнишь меня? Во взгляд прокралась дерзкая, но почему-то грустная улыбка – мол, помню, только «что толку?» – И я тебя помню. Чужое для него тело, чужие глаза, прикинувшиеся его собственными – Дарин глядел на Эмию словно давным-давно запертый в клетке зверь, чья шерсть давно свалялась. Зверь, который давно отвык от вкусной еды и свободы, покорился судьбе и теперь лежал в дальнем углу, ожидая кончины. – Не грусти, слышишь? Она коснулась своими пальцами теплой мужской руки, ободряюще сжала ее. Павл смог блокировать многое, но все же незнакомый ей доселе запах мужской парфюмированной воды пробрался наверх вместе с аурой. Эмия приблизилась к мужскому лицу и вдохнула запах кожи – другой, человеческий, едва уловимый. Моментально вскруживший ей голову тем, что был другим, запретным здесь. – Скажи, а я тебе нравлюсь? Сквозь зрачки мелькнуло раздражение Павла. А Дарин смотрел на нее иначе – как на торт, который он никогда не попробует и который давным-давно перестал хотеть. Зачем травить душу чувствами, которых не испытать? |