Онлайн книга «Выстрелы на пустоши»
|
Мартин смотрит на свои руки. До чего же жалкие! Ведь это он жаждет эмоциональной близости, а не Мэнди. Это ему нужно ей помочь, потому что сама она его помощи не попросит. Так что делать? Вернуться в универмаг и ждать там вместе с Фрэн и Лиамом? Из полиции Мэнди первым делом отправится туда. Это шанс поговорить, предложить помощь, попрощаться по-человечески и свалить с чистой совестью. Но что-то удерживает. Не хочется торчать под универмагом часами напролет, как зеленый мальчишка. Не с такой головной болью и не на такой жаре. Стоило бы не сохнуть по недоступной молодой женщине, а подумать о будущем, решить, что делать с жизнью, с работой, как-никак «Геральд», обрубив канат, отправила его в свободное плавание. Открыто ли ему еще журналистское будущее в индустрии, которая сужается, переживая собственную финансовую засуху? Нет бы сесть за телефон и найти того, кто согласится опубликовать материал о Джулиане Флинте. Вот записка с новым номером Макса. Возможно, бывший редактор кого-то предложит? Мартин звонит, однако на том конце линии никто не отвечает. «Набранный вами номер больше не существует», – говорит автоответчик. Супер! Он вынимает мобильник. Из-за отсутствия сотовой связи в Риверсенде тот по сути превратился всего лишь в электронную картотеку. Отыскав мобильный номер Макса, Мартин набирает его с телефона в отеле. – Алло, Макс Фуллер слушает. – Макс, это Мартин. – Мартин, дружище. Ты где? – Все еще в Риверсенде. Решил кое-что закончить. – Ясно. Могу я чем-то помочь? – Ты звонил мне вчера в мотель? Оставлял номер своего телефона? – Не я, бездельник. А что это был за номер? Мартин называет. – Вот те раз! Это даже не в Сиднее, а там, где ты. У тебя сейчас похожий номер, первые четыре цифры одинаковые. Мартин смотрит на прикроватный столик. И точно: вон меню из закусочной Томми с номером телефона. Первые четыре цифры совпадают. Что-то не так. – Макс, я идиот. Прости, что потревожил. Меня переклинило. – Мартин, у тебя там все хорошо? – Лучше некуда. Вернусь в Сидней, звякну. – Гляди не забудь. Мартин еще долго, оторопев, смотрит на трубку. Может, Фелисити Кирби ошиблась? Кто бы мог ему звонить из Риверсенда или окрестностей, притворяясь Максом? Чья-то попытка замести следы? И зачем оставлять отключенный номер? Разве что… Офигеть! Уокер! Это номер из церкви Святого Иакова. Мартин еще смотрит на телефонную трубку, как вдруг раздается стук в дверь. Испугавшись, он не знает, что ответить. В дверь снова стучат. – Мартин? Ты здесь? Джек Гофинг. Мартин открывает, впуская агента АСБР. – Дерьмово выглядишь, – вместо приветствия говорит он. – Приятно видеть, что не один я чувствую себя этим утром неважно. Впрочем, по лицу агента и не скажешь, что он страдает от каких-то последствий вчерашнего. Глаза ясные и проницательные, как всегда. Мартин садится на кровать. Гофинг закрывает дверь и остается на ногах. От него тянет табачным дымом. – В курсе, что случилось? – Нет. А в чем дело? – Ты вообще как? – Не очень, я с бодуна. Все благодаря тебе. – Мандалай Блонд арестовали. Ей предъявлено обвинение. – Какое? – Попытка помешать следствию. – Из-за дневника, что ли? – Да. – Твою мать! – Мартин замолкает. – Черт знает, зачем ей вообще понадобилось это затевать. – Соображения есть? – У меня? Нет. А у тебя? – У меня тоже. – Так что с дневником не так? – спрашивает Мартин. – Сфальсифицирован? – Не уверен. Ты ведь понимаешь, что этот разговор ни в коем случае не под запись? – Как я уже говорил, твое требование оторвано от жизни. Мне по-прежнему негде публиковаться. – Просто не хочу, чтобы ты отфутболил это своим собратьям. Так что никаких наводок для Дарси Дефо. – Даю слово. – Отлично. Что ж, насколько я понимаю, основная проблема с дневником не в том, что в него добавлено, хотя по меньшей мере одна запись сделана после трагедии. Проблема в том, что в нем отсутствуют некоторые страницы. Мэнди Блонд их вырвала. – Вероятно, просто попытка защитить личную жизнь. – Если так, она не знает копов. Теперь полиция набросится на нее, будто голодная собака на косточку. Ты представить себе не можешь, как на них давят, требуя предъявить хоть какой-то результат. А твоя приятельница сама подносит себя на блюдечке. – Но это же глупо. Если Мэнди причастна к убийствам, зачем ей добровольно показывать дневник? Ее же раньше не подозревали. – Насколько я знаю, нет. – Так что им придется попотеть, чтобы доказать свои обвинения. – Я бы не был в этом настолько уверен. Связь с убийством они не докажут, по крайней мере без улик. Однако обвинить ее в попытке помешать правосудию было умно. Дневник содержит детали о поступках главного подозреваемого, Байрона Свифта, в тот промежуток времени, когда пропали немки, а также накануне стрельбы у церкви Святого Иакова. Так что твоя приятельница, возможно, уничтожила жизненно важные улики. Она глубоко в дерьме. – Твою мать! И что теперь? – Собственно, поэтому я тебя и разыскивал. Мэнди Блонд просит освободить ее под залог, говорит, что некому присматривать за ребенком. Копы упираются. Ее планируют отвезти в Беллингтон, где она предстанет перед мировым судьей. – В Беллингтоне есть суд? – Не совсем. Если нужно, приглашают одного малого из Дениликуина. – Почему бы не пригласить его сюда? – Хочешь мою версию? Потому что все газетчики обосновались в Беллингтоне. – Черт! Ты, верно, шутишь? – Нисколько. – Зачем ты мне все это рассказал? – Подумал, вдруг ты решишь поехать к Мэнди. Ей может понадобиться моральная поддержка. – От меня? – От кого угодно. До чего длинный и странный караван устремился из Риверсенда к Беллингтону через прожаренную равнину: в этом конвое смешались опасения и страхи, честолюбивые помыслы и отчаяние, каждой машиной движет своя цель, каждая везет свои эмоции. Во главе – полиция: Робби Хаус-Джонс на внедорожнике Херба Уокера, Морри Монтифор и Гофинг на арендованной легковушке, Мандалай Блонд с Иваном Лучичем на броско размалеванном патрульном автомобиле. Далее – СМИ: 3AW [37] на расфуфыренном грузовике даже более кричащих цветов, чем у патрульных; горстка белых машин из проката; несколько личных авто; телесети на трейлерах и джипах. Колонна выдерживает ровно сто десять километров в час, полиция следит, чтобы скоростное ограничение неукоснительно соблюдалось. Не осмеливаясь ехать ни быстрее, ни медленнее, журналисты следуют сзади безупречно ровным строем, ремни безопасности пристегнуты, желание обойти друг друга замаскировано одинаковой скоростью – и все они мчат к Беллингону, реке и следующему эпизоду драмы, завладевшей вниманием страны. На полпути через равнину конвой проносится мимо грохочущего грузовика со спутниковой тарелкой на крыше, не замедляется, почти не уступает дорогу, не волнуется о встречном трафике; каждый водитель, по очереди объезжая тарелку, прилежно мигает поворотными огнями. |