Онлайн книга «Выстрелы на пустоши»
|
Гофинг отмалчивается. Для него такое поведение характерно. Вечно медлит с ответом, словно обдумывая последствия. Наконец он все же его дает. Голос звучит серьезно. – Так и быть, поделюсь чем могу. Это не для прессы. Пока не время. Не исключено, что оно вообще не настанет. – Как скажешь. Гоффиг замолкает, в очередной раз взвешивая варианты, после чего со вздохом сдается. – Все началось больше года назад. Разведывательная операция, в смысле. Подробности тебе ни к чему. По ходу дела всплыли два слова… мы даже не знали, имена или названия: одно – Свифт, второе – Риверсенд. И то, и другое нам ничего не говорило. Затем в штаб-квартиру АСБР явился Харли Снауч и разоблачил Байрона Свифта, опознал в нем Джулиана Флинта. Мартин поворачивается к Гофингу и недоверчиво смотрит на него, причем так долго, что машина едва не выезжает на обочину прямой, как линейка, дороги. – Повтори еще раз. – Ты не ослышался. Именно Снауч сообщил нам, кто на самом деле Свифт. – Все равно не понимаю. Как такое вообще возможно? – Снауч приехал в Канберру год назад и ко всем, кто соглашался слушать, приставал с историей о том, что священник в его городке – какой-то самозванец-снайпер. Понятное дело, никто не воспринимал его всерьез. Ни копы, ни газетчики, ни мы. Никто. В конце концов он дошел до меня, и то лишь потому, что упомянул те два слова, Свифта и Риверсенд. Скажу честно: я посчитал, что он фантазер и тут просто совпадение, но проверить был обязан. Снауч говорил на удивление убедительно, и все звучало очень правдоподобно. Старик сказал, что Свифт любит пострелять, что он бывший военный. Что у него есть шрам, похожий на пулевой, и армейские татуировки. Я выслушал его, а потом отправил домой, однако на всякий случай попросил аналитика проверить имя. И вуаля! Она нашла сведения о смерти Байрона Свифта в Камбодже. Наконец хоть какой-то прогресс. Я снова обратился к Снаучу, благо он все еще был в Канберре. Показал ему альбомы с фотографиями бывших бойцов спецназа. Он тут же опознал Джулиана Флинта. Это имя мне ничего не говорило, но как только попало в систему, пошли тревожные звоночки. Флинт обвинялся в военных преступлениях, сбежал из-под стражи и, видимо, убивал, пока скрывался в Ираке. – Ну и ну! Так почему вы его не арестовали? Свифта, то есть. – Не успели. Пятница, конец рабочего дня. В воскресенье утром собрали экстренное совещание, привлекли разных специалистов. И прямо во время него пришла новость: Свифт застрелил людей возле церкви и погиб от пули местного констебля. Мы опоздали. – Вот невезуха. А Снауч еще был в Канберре? – Да. Так что с убийством туристок он вне подозрений. Снауч провел в Канберре целую неделю, разговаривал с полицией, с нами. Алиби лучше не придумаешь. – Мне он сообщил, что был в Мельбурне. Лежал в больнице с пневмонией. – Вот как? Очень убедительно. – Ну а вам он что говорил? Почему так стремился разоблачить Флинта? – Сказал, что беспокоится о падчерице. – Мэнди? – Точно. Старик не хотел, чтобы она водилась с этим малым. Подозревал, что Свифт не тот, за кого себя выдает, и тревожился за нее. Мартин раздумывает. Безусловно, некая доля правды тут есть. – А как насчет самого Снауча? Вы его проверили? – Да, несколько загадочный человек. Много времени провел за границей, но ничего такого. – Выяснили, откуда у него на руках отметины? Выглядят как тюремные татуировки. – Нет, тут у нас ничего. Снауч не сидел в тюрьме, однозначно. – Так что никакого изнасилования и сексуальных домогательств? – Нет, мы бы такое не пропустили. Снова повисает тишина, оба уходят в себя, а за окном все так же стелется равнина. «Снауч с самого начала знал, что Свифт – это Флинт, но мне предпочел не рассказывать, – размышляет Мартин. – Спрашивается, почему? Ведь старик хотел принизить Свифта в глазах Мэнди. Не раздумывая, повторил обвинения в педофилии, так почему бы не открыть правду о Флинте? Потому что Гофинг поймет, откуда у меня информация, и придет за ним? Или дело в том, как восприняла бы это Мэнди? Узнай она, что Снауч сдал Свифта еще до смерти последнего, могла счесть старика ответственным за кровавую бойню, и на любых надеждах на примирение пришлось бы поставить крест. Так? Что у Снауча на уме?» – Послушай, Джек, перед самой смертью Байрон Свифт сказал Робби Хаус-Джонсу, что Харли Снауч все знает. Может, Свифту как-то стало известно, что Снауч про него пронюхал? – Вот это меня и беспокоит. А руководство АСБР – еще больше. Ничего конкретного, только неотступное подозрение, что произошла утечка. Как-то же Свифт выяснил, что Снауч его опознал. Мы относимся к таким подозрениям очень серьезно. – Это могло подтолкнуть его к убийствам. – Верно. Слушай, Мартин, тебе пока нельзя об этом писать. Подожди. Когда время придет, если оно придет вообще, информация вся твоя. Эксклюзив. Даю слово. Мартин лишь улыбается: слово отъявленного лжеца. – Спасибо, Джек… кстати, у меня кое-что для тебя есть. – Что? Мартин рассказывает агенту АСБР о таинственном номере телефона, полученном от владелицы «Черного пса», и своих подозрениях, что его оставил Херб Уокер, притворившись его редактором. Возможно, с этого номера Свифт и позвонил из Сент-Джеймса за несколько минут до стрельбы. – Записка у тебя при себе? – В пиджаке. Подержи руль. Гофинг берется за руль правой рукой. Нога Мартина по-прежнему на педали газа, машина продолжает нестись вперед. Повернувшись к заднему сиденью, Мартин вынимает из пиджака листок с номером от Фелисити Кирби и, вручив его Гофингу, возвращается к управлению машиной. Вдали уже вырисовываются верхушки риверсендских зернохранилищ, парящие в мареве над равниной. – Можешь узнать, кому принадлежит номер? – спрашивает Мартин. – Конечно, проще простого. Сбросив скорость, Мартин проезжает заброшенную автозаправку и «Черного пса» и, свернув на Хей-роуд, направляется прямиком в полицейский участок. Перед входом только один фотограф, тот самый маньяк, что обогнал их на пути из Беллингтона. Щелкнув пару кадров, он весело машет Мартину. Если к тому времени, как Мартин с Мэнди выйдут из участка, этот фотограф так и останется здесь единственным, у него появится даже больший повод для веселья: денежный снимок будет его и только его. Внутри участка почти никаких признаков жизни, лишь приглушенные голоса где-то сзади. Мартин нажимает звонок на стойке, и Лучич, напарник Монтифора, высовывает голову из дверного проема. – Прости, приятель. Мы не можем отпустить ее под залог. Для этого нам нужен констебль. Не знаю, правда, хватит ли у него храбрости здесь появиться. – Злорадно улыбнувшись, Лучич исчезает прежде, чем Мартин успевает ответить. |