Книга Экзамен первокурсницы , страница 21 – Аня Сокол

– Жаль, а я уже было подумала… – Поднявшись вслед за девушкой, я прикрепила к поясу целительский мешочек.

– Что мы подружимся? – Дженнет обернулась. – Не смеши меня, Астер. Ничего не изменилось. Альвонам не нужны друзья. Только слуги.

Я услышала торопливые шаги, и через несколько секунд в привратницкую вернулся Крис в сопровождении Этьена.

– Ну? – нетерпеливо потребовала ответа Дженнет.

– Не нукайте, леди, не запрягали. – С плаща Оуэна капала вода, собираясь на полу в маленькие грязные лужицы.

– Сможем уйти? – спросил Криса Этьен.

– Теоретически да. – Рыцарь отстегнул от пояса флягу и глотнул воды. – Ограждение идет по всему участку, и везде оно такое же гостеприимно-горячее, как и ворота. – Оуэн поднял руку, и я увидела, что рукав куртки опален.

– Демоны Разлома! – выругался Этьен. – И чего бы этой вашей магии за столько лет не выветриться? Что, больше никаких вариантов?

– С восточной стороны к ограде вплотную примыкают конюшни, в соседней резиденции тоже стоит какая-то пристройка. Между ними канал с водой. Глубокий. – Крис посмотрел на свой мокрый плащ. – Расстояние между крышами два с половиной метра.

– Мы можем перепрыгнуть, – оживился южанин.

– Мы, – Крис выделил слово голосом, – можем. А они?

Оуэн посмотрел на меня, на Дженнет…

– Не говорите за других, барон, – вздернула подбородок герцогиня. – Альтернатива намного хуже. Надо – значит, будем прыгать.

Взгляд Оуэна остановился на Мэрдоке.

– Не с раненым на руках.

– И ты позволишь двум юбкам и недобитку загубить свою жизнь? – Этьен сплюнул.

– Нет, – спокойно ответил Крис и вернул флягу на пояс.

– То-то. Идем. – Этьен повернулся к двери.

– Вы это серьезно? – спросила я.

– Только не строй из себя святую деву Искупительницу. Жить ты хочешь не меньше нашего, – ответила Дженнет.

– Но какой ценой? – громко спросила я.

Громко, чтобы заглушить внутренний голос, который настойчиво твердил, что останься Мэрдок здесь, и мне вряд ли придется исполнить данное богиням слово. Скорее всего, он умрет. Когда мы уйдем, маг будет совсем один и не сможет даже передвигаться. Рана наверняка загноится, если уже не начала, плюс сломанные ребра. Скоро сокурсник впадет в забытье и, наверное, просто уснет. Не самая плохая смерть, почти милосердная. А у нас появится шанс. У меня. И у Криса.

– Нам не привыкать платить по счетам! – Не выдержав моего взгляда, герцогиня отвернулась. – Пусть на этот раз цена высока…

– Ты сможешь оплатить этот вексель? – перебила я. – Оплатить и называть себя магом, нет, даже не магом, а хотя бы человеком?

– Только вот этого не надо, – зло ответила она.

– Пусть остаются, если хотят, – бросил южанин через плечо.

– Может, я тоже хочу, – усмехнулся Оуэн, и я с облегчением выдохнула.

– Что?! – не понял Этьен. – Что ты несешь? Тот, кого называют «жестоким бароном», на деле оказался сентиментальным глупцом?

– Кто из нас глупец, еще вопрос, – спокойно ответил Кристофер, но это было то спокойствие, от которого хочется бежать без оглядки.

Пока мой папенька кричит и ругается неприличными словами, можно краснеть, бледнеть, расстраиваться, зная, что буря скоро стихнет. А вот когда он замолкает, цедит скупые слова едва слышным шепотом, лучше убраться с глаз долой.

– Прорываться из Запретного города с двумя мечами и без магов? Тебя в детстве головой вниз не роняли? Нам нужны колдуны! Порознь у нас никаких шансов. Так что никаких сантиментов, голый расчет.

– И что ты предлагаешь? – выкрикнул, покраснев, южанин. – Выйти из ворот и снова пойти по дороге?

– Хотя бы.

– Мы дойдем до первого моста, а потом нам оторвут ноги. И нечем больше будет ходить.

– Я все слышу, – отчетливо произнес в наступившей тишине Мэрдок и открыл глаза. – А вот вы, кажется, ничего уже не слышите.

Я повернулась к раненому сокурснику, чтобы попросить его помолчать, сказать, что надо беречь силы, что мы его не бросим… На самом деле я сама толком не знала, что могла ему сказать. Повернулась и замерла. Хоторн оказался прав. Мы кричали и давно уже не слышали не только себя, но и мир вокруг.

Кричали, не замечая, что железный лязг и грохот стихли, звери больше не скрипят, не толкаются и не точат металлические когти о камни мостовой.

Я посмотрела в окно. Дженнет охнула. Этьен что-то пробормотал, наверняка неприличное. Крис продолжал молчать.

Мостовая по ту сторону канала была пуста. Ни одой железной твари. Они все исчезли.

И в этой неожиданной пронзительной тишине мы услышали четкий монотонный звук.

Дзанг-дзанг! – так молот кузнеца ударяет по железу.

Дзанг-дзанг! – так подковы коней высекают искры из мостовой.

Дзанг-дзанг! – так железные набойки солдатских сапог отмеряют пройденный путь.

Эмери выхватил метатель. Оуэн обхватил рукоять клинка. Мы не отрывали взглядов от улицы за окном, желая поскорее увидеть источник звука и одновременно страшась этого.

Человек шел нарочито неторопливо, шел, не скрываясь. Сапоги громко цокали, соприкасаясь со светлым мрамором мостовой. Черный плащ развевался за спиной, придавая незнакомцу сходство с гигантской птицей. Лицо мужчины оставалось в тени накинутого на голову капюшона. Солнечный луч отразился от рукояти висящего на поясе массивного меча. Я такие видела только в оружейной Академикума. Тяжелые полуторники, которые рыцари давно сменили на облегченные клинки.

– Кто это? – спросила Дженнет, вглядываясь в темную фигуру.

– Хозяин железного зверинца? – предположил южанин.

Незнакомец остановился на той стороне канала и посмотрел прямо на меня. Его взгляд проник сквозь ограду, сквозь стены, сквозь отбрасываемую строением тень. Словно он знал, что я здесь. Судя по вскрику Дженнет и сиплому дыханию Мэрдока, не одна я ощутила силу чужого взгляда. Чувство узнавания накатило на меня с новой силой. Кто-то когда-то уже смотрел на меня так.

– Выходите, – раздался гулкий, будто говорили из бочки, голос.

Мы услышали его отчетливо, будто незнакомец стоял рядом.

Я вспомнила весенний разлив Иллии. Тающие в чирийских горах снега напитывали ручьи, те жирели, бурлили, сливались в речки, пенились и грохотали в ущельях. Они наполняли Иллию, и та, как норовистая лошадь, бесновалась, скованная низкими берегами, переворачивала плоты, захлестывала мосты и разрывала цепи переправ, которыми ее пытались пленить люди. Пока не налаживали новые мосты, мы переправлялись на паромах и лодках. Паромщик всегда кричал и ругался на гребцов или рулевого, внося больше сумятицы, чем порядка. Обычно он оставался на берегу и, сложив руки рупором, отдавал команды. Меня всегда поражал его зычный голос и то, что кричал он там, а мы слышали его даже на середине реки. Звуки над водой разносились далеко. Иногда казалось, что паромщик стоит прямо за твоим плечом.