Онлайн книга «Месть княгини Софьи »
|
– Давай… – протянула пухлую и розовую ладонь служанка. Вторуша опустил монету ей в руку, кулачок сжался, и баба сказала: – Ладно, сладенький, показывай, где тут твоя лавка? * * * Толстуха не обманула – уже через день она заявилась в лавку на пару с большегрудой и пышнотелой теткой с маленьким аккуратным личиком, чем-то напоминающим кошачью мордочку. Вестимо – курносостью и странно изогнутыми тонкими губами. – Стряпуха наша старшая, Крапивница, – пояснила толстуха и протянула руку. Вторуша вышел к гостьям, расстался с обещанными монетами и наклонился Крапивнице к уху: – Каждая десятая монета с продаж – твоя… На кошачьей мордочке жадно вспыхнули маленькие, глубоко посаженные глазки. Оно и понятно – такой выгоды не мог предложить более никто! Ибо отдавать каждую десятую монету с прихода есть чистое разорение. На таких многолюдных торгах, как новгородский, и без того прибытки грошовые. Если же еще и делиться… Крапивница немного постояла, обдумывая предложение, потом прошлась вдоль лотков, по чуть-чуть пробуя пастилу, цукаты, халву, изюм, инжир, пока, наконец, не решилась: – Два короба чернослива и короб кураги! Проверим, купец, что у тебя за товар. Вторуша отослал слугу в сарай за сухофруктами, сам же быстро сосчитал: – Рубль десять, красавицы! – и тут же предложил: – Зайдите в любую лавку, дешевле не встретите! Крапивница отсчитала денежку. Вторуша оставил на доске десять копеек и добавил из-под прилавка еще одну – и обе гостьи буквально засияли. – Помочь донести, красавицы? – весело предложил купец. – Да мы уж сами… – отмахнулась Крапивница, глядя, как слуга выставляет короба. – Не впервой. Они разобрали груз и вышли из лавки. – Вот и все! Считай, дело сделано, – пробормотал лазутчик и довольно потер руки. Вторуша был уверен, что теперь бабы и сами захотят покупать как можно больше всего и всякого и именно у него. Так что всучить им через месяцок-другой какое-нибудь «редкостное вино токмо для князя» труда не составит. Нужно лишь проявить немного терпения. * * * Прошел день. Другой. Пятый… От толстых баб никаких вестей не приходило. Через неделю Вторуша не выдержал и потрусил к шемякинскому подворью. Немного постоял перед неохраняемыми воротами, затем взялся за ручку калитки, потянул на себя… – Куда тебя несет, сердечный? – послышался тихий хриплый вопрос. Оказывается, двери все-таки охранялись. Просто теперь сторожами были не плечистые витязи, опоясанные саблями и наряженные в начищенную броню, а скрюченный ярыга [39] в тенистой каморке под навесом. – А где Великий князь? – спросил купец. – В Устюг намедни уехал. – Надолго? – Бог весть… – С дворней? – зачем-то уточнил Вторуша. – А как же без нее? Незадачливый лазутчик развернулся и побрел в лавку писать Софье Витовтовне покаянное письмо. И ждать… 4 декабря 1451 года. Великий Новгород, улица у храма Жен-мироносиц Почти год Вторуша провел в делах купеческих, пытаясь нащупать самые доходные товары для здешнего торга и превратить свое вынужденное пребывание на берегах Волхова в доходное дело. Обороты потихоньку подрастали. Вино здесь выходило чуток дешевле, нежели через Москву. Не все – токмо гышпанское и французское, немецкое же даже дороже продавалось. Но за десять лет торгового ремесла верный раб Софьи Витовтовны цены и марки успел узнать в подробностях и потому в убыток не закупался. Сверх того, ему удалось понять, чего именно не хватает в здешних лавках! Как ни странно, но редкостным товаром оказались мед и серебро. Вроде бы медом везде леса должны быть полны, а серебро новгородское до самой Индии узнавалось, но вот поди же ты! Лесной сладости в здешних землях съедали куда как больше, нежели выкачивали, а деньги чеканили из металла привозного, а не собственного, и потому персидские блюда, кувшины и зеркала уходили на рынке очень хорошо. Еще неплохо продавались чернослив, курага, цукаты и халва. Вестимо, в землях западных, поставляющих на Русь много вина, растили токмо виноград, не занимая земли под разные сады. Вот сушеных фруктов и не хватало. Лавка здесь, лавка в Галиче, лавка в Москве – Вторуша потихоньку становился уже солидным купцом! А все – Софья Витовтовна, даровавшая товар и серебро для самого первого дела! Низкий ей поклон и вечная благодарность! Богатством одарила, а службы особой не требовала. Вот и сейчас в ответ на его послание Пелагея отписалась: «Госпожа тебя похвалила. Негодяя ловят. Жди». Сиречь – гнева княгини опасаться не стоило. И Вторуша с легким сердцем занимался торговым делом, уже много лет досыта кормившим его семью. К концу года убыточная поначалу новгородская лавка принесла галичанину двадцать пять рублей – и сей успех оправдывал любые старания и посторонние траты! Не забывая о долге перед великой госпожой, купец постоянно наведывался к подворью государя Дмитрия Юрьевича. И когда лазутчик уже отчаялся ждать перемены, всего за две недели до Карачуна – над многочисленными трубами княжеских хором наконец-то дружно поднялись густые сизые дымы! Как ни странно, после сего события в лавке Вторуши никто не появился – ни на первой неделе, ни на второй. Галичанину пришлось снова идти и искать уже знакомую толстую бабу… Купца служанка тоже узнала и потому, спеша с корзиной по улице, решительно мотнула головой: – Нет больше Крапивницы. Понесла она. – Что? И куда? – не понял Вторуша. – Да обрюхатилась! – повысив голос, недовольно ответила толстуха. – Выкидыш в Вологде случился. Там ее, болящую, и оставили. – Но повара-то князю Дмитрию все едино надобны! – тоже повысил голос купец. – Кто-то же вместо нее появился? – Котов Иван заправляет, – кивнула служанка. – Но я его не знаю. – Нечто ему серебро не надобно? |