Книга Земля любви, земля надежды. По праву любви, страница 34 – Мария Леонора Соареш

— А я и не говорю, что ты меня бросишь, — спокойно сказала Рита. — Я сама уйду от вас, когда закончится мой земной срок. А вы уедете отсюда, пересечёте много речек, будете глотать дорожную пыль, мокнуть под дождём, но, в конце концов, доберётесь до места, которое похоже на рай. Там в реках много рыбы, деревья ломятся от плодов, и у земли нет стольких хозяев, как здесь. Там уже ни вы, ни ваши дети не будете никому служить, потому что над вами не будет господ...

— А ваш сын Арсидес где будет жить? — спросил Зангон.

— Арсидеса вам придётся взять с собой, — ответила Рита, — иначе вы туда не доедете. Арсидес будет хранить вас в пути.

Зангон с воодушевлением воспринял рассказ Риты о дальней свободной земле, а Жулия взгрустнула, что бывало с ней всегда, когда бабушка заводила речь о своей не такой уж далёкой смерти.

Но грустила Жулия недолго: вскоре к ней заглянула Беатриса, и они уединились, чтобы посекретничать о своих женских делах и поделиться друг с дружкой пока ещё небогатым, семейным опытом.

— Я и не догадывалась, что мужчины так хороши, — призналась Жулия Беатрисе. — Теперь я понимаю, почему ты не устояла перед Марселло ещё задолго до свадьбы. Если бы мы с Зангоном не поженились так скоро, я бы тоже, наверно, не устояла...

— Ничего, немножко потерпела, зато у тебя теперь настоящий медовый месяц, — в тон ей ответила Беатриса. — А у нас с Марселло сразу начались семейные хлопоты.

Жулия, услышав такое, посмотрела на Беатрису едва ли не с ужасом и спросила растерянно:

— Как?.. Неужели вам всё это... надоело? Неужели это может когда— нибудь надоесть?!

— Нет, не беспокойся, — засмеялась Беатриса. — Мы с Марселло ещё не наскучили друг другу. Но сейчас мы больше думаем и говорим о нашем будущем ребёнке, готовим для него приданое, выбираем ему имя. Это совсем другие заботы, чем у тебя, хотя они тоже очень приятные.

О будущем ребёнке Беатриса постоянно говорила не только с Марселло, но и с матерью. Обе были счастливы, предвкушая радость материнства.

— Странно! — удивилась Франсиска. — Я уже родила двух детей, но эту беременность переживаю так, как будто она у меня первая. Всё заново, всё с чистого листа!

— Это потому, что твоя жизнь началась заново, — высказала своё мнение Беатриса, и Франсиска с ней согласилась:

— Да, я не побоялась начать новую жизнь, и за это была вознаграждена. Мне повезло забеременеть, хотя в моём возрасте я о таком подарке и мечтать не могла!

— А как мне повезло! — озорно усмехнулась Беатриса. — Точнее, не мне, а моему ребёнку: у твоего будет только мама, а у моего ещё и бабушка!

Франсиска засмеялась и в шутку погрозила ей пальцем:

— Не смей произносить при мне это слово! Я не бабушка, а молодая мама!

Случалось, они шутили по поводу своей беременности и в присутствии Маурисиу, пока однажды не заметили, что ему это неприятно слышать.

— Маурисиу опять стал каким— то угрюмым, — обеспокоилась Франсиска. — Мне кажется, он уже сейчас ревнует меня к будущему ребёнку.

— Нет, мама, ты зря беспокоишься, тут дело в другом, — возразила Беатриса. — Мы радуемся, говоря о своих будущих детях, а у Маурисиу это вызывает боль, потому, что он невольно вспоминает об умершем сыне. Нам надо это учесть и впредь не затевать подобных разговоров при Маурисиу.

Вскоре, однако, Беатриса получила возможность убедиться в том, что беспокойство Франсиски тоже не было безосновательным.

Обычно после завтрака Беатриса занималась с Марселло в библиотеке, обучая его языку, математике и правилам этикета. Последний предмет был для него самым сложным, поскольку требовал практических навыков, а бедняга Марселло до сих пор ещё не научился есть, с помощью ножа и вилки, отчего чувствовал себя неловко за обеденным слотом. Но в тот день, к счастью, был урок литературы, а не этикета.

— Напиши сочинение, Марселло, — сказала Беатриса. — Тему выбери сам: любовь или семейная жизнь.

— Любовь! — тотчас же воскликнул Марселло. — И семейная жизнь!

Беатриса засмеялась, но при этом попросила его:

— Перестань дурачиться. Выбери что— нибудь одно.

— Нет, я хочу всё сразу! — заявил Марселло и принялся жадно целовать Беатрису, пытаясь повалить её на диван.

В этот момент к ним и заглянул Маурисиу, но, увидев их целующимися, тут же повернул обратно.

— Маурисиу, постой! — окликнула его Беатриса, и он вернулся.

— Простите, что помешал вам. Я только хотел спросить, вы не знаете, когда сеньор Фарина поедет в Сан— Паулу?

— Завтра, — ответила Беатриса.

Маурисиу облегчённо вздохнул:

— Ну, слава Богу! Может, хоть после его отъезда наша мать захочет уделить нам немного внимания.

— Маурисиу, мама никогда не лишала нас своего внимания, — с укором заметила Беатриса.

— Это было раньше, — возразил он. — А теперь, когда наша мама ждёт ребёнка от сеньора Фарины, она очень изменилась.

— Все женщины меняются, когда ждут ребёнка, — мягко промолвила Беатриса. — Я тоже, наверно, не исключение. Ты прости нас. Иногда мы с мамой радуемся, говоря о своих будущих детях, и забываем, что твой малыш умер.

Маурисиу нахмурился, напрягся и процедил сквозь зубы:

— Да, мой сын умер... Я потерял и его, и Катэрину.

Беатриса нежно погладила его по плечу:

— Не убивайся, Маурисиу. Ты молодой, красивый, у тебя ещё всё будет — и жена, и дети!

Он же в ответ резко оттолкнул Беатрису и быстро вышел из комнаты.

— Твой брат всё— таки очень странный, — сказал Марселло. — Никогда не знаешь, какой стороной он к тебе повернётся.

Примерно, то же, сказал и Фарина Франсиске, заметив явную перемену в настроении Маурисиу:

— Он опять относится ко мне враждебно, я это чувствую. И на тебя смотрит косо. Поэтому ты, пожалуйста, будь с ним по осторожнее, а то неизвестно, что ему взбредёт на ум.

Сознавая правоту Фарины, Франсиска, тем не менее, принялась защищать сына:

— Ты преувеличиваешь! Маурисиу тебя очень уважает. А в его отношениях со мной сейчас проявляется обычная мальчишеская ревность. Дети всегда ревнуют мать к ещё не родившемуся ребёнку.

— Но Маурисиу давно уже вышел из детского возраста!

— Возраст в данном случае не имеет значения. По отношению к матери дети всегда остаются детьми.

Фарина не стал спорить с Франсиской, но при этом высказался довольно жёстко:

— И всё равно, к своему ребёнку я его не подпущу! Мы должны беречь нашего малыша, он будет самой главной персоной на фазенде!

Франсиску несколько покоробило такое заявление, но она тоже не стала спорить с Фариной и перевела разговор на другую тему: