Онлайн книга «Влюбленный призрак»
|
Раймон расхохотался: – Не такое уж это было вранье, английские коллеги как раз совершили подвиг, разделив сиамских близнецов, сросшихся затылками. Вот откуда родилась та моя нелепая выдумка. Ладно, пошутили, и будет. Ну как, принял решение? Тома́ открыл холодильник, достал пакет с хлебом для тостов, бросил два ломтика на тарелку, положил на ее край немного джема и сел за стол, подкинув и поймав на лету ноутбук. Завтракая, он под восхищенным взглядом отца барабанил по клавиатуре. – Как быстро ты печатаешь! Я печатал свои отчеты двумя пальцами, с ума сойти, сколько времени на это уходило! – Ты хирург, а я пианист, ничего удивительного. – Прости за нескромный вопрос: кому ты пишешь? – «Окейаподо». – Дальний друг? – Агентство путешествий. Не делай поспешных выводов, пока что я проверяю, осуществим ли твой проект и, главное, по какой цене. Когда похороны? – Говорю же, через три дня. – В эту субботу я выступаю в Варшаве, отменить выступление буквально накануне немыслимо. Если отбыть завтра, – размышлял Тома́ вслух, изучая расписание рейсов, – то при разнице во времени в девять часов мы прилетели бы в тот же день. У меня были бы еще сутки, чтобы найти способ попасть куда следует. Ты знаешь, где пройдет церемония? – В крематории, где же еще? – Прекрасно, кто не мечтал побывать в Сан-Франциско при таких обстоятельствах! Итак, в среду… Не могу пока вообразить, что мне придется сделать в среду, но днем в четверг я должен буду сесть в самолет, в полдень пятницы приземлиться в Париже, а в субботу утром вылететь в Варшаву. – Получается очень дорого? – Главное, утомительно. – Тебе это по средствам? – Тысяча евро, если сидеть рядом с туалетом. – В экономклассе? Взгляд Тома́ был красноречивее утвердительного ответа. – А еще нужно где-то ночевать. – Об этом я не подумал. – А мне приходится. – И он с удвоенной скоростью застучал по клавиатуре. – Кому ты пишешь теперь? – Ищу комнату на другом специализированном сайте. – В чем специализация? – испуганно спросил хирург. – Помолчи немного… Вот разумное предложение: шестьдесят долларов за ночь на первом этаже викторианского домика на Грин-стрит. Надеюсь, крематорий окажется не на другом конце города. Тома́ подошел к стулу и достал из кармана висевшего на спинке пиджака бумажник. – Что ты сейчас делаешь? – спросил дрожащим голосом Раймон. – Хороший вопрос! Я собираюсь провести несколько дней с отцом и стараюсь не думать о том, что он уже пять лет как мертв. – Последняя просьба, можно? – Только в рамках приемлемого. – Как тебе мой наряд? – Твой обычный вид: я помню тебя именно в таком пиджаке, в таких фланелевых брюках с отворотами, в таких начищенных мокасинах. – Я не просил подробностей, просто скажи, элегантен ли я. – Ты всегда был сама элегантность, даже по воскресеньям, на меня это производило сильное впечатление. – В том и состояла цель, – гордо ответил отец. – Понимаешь, если все пройдет хорошо, то мы друг друга найдем. Поэтому мне нужна уверенность, что я безупречен. Я же не вижу своего отражения в зеркале. До Тома́ вдруг дошла поразительная вещь: отец выглядел гораздо моложе, чем в день своего ухода, ему можно было дать лет пятьдесят, совсем как на той фотографии, которую берег Тома́, – сделанной однажды летом, на каникулах. – Прядь волос лежит как-то косо, – сказал он, – но это даже к лучшему, так ты смахиваешь на бунтаря. – Ты купил билеты? – нетерпеливо спросил отец. – Я купил билет, – поправил его сын. – Само собой. Дисконтная карта пенсионера в прошлом, теперь я путешествую бесплатно, у моего положения есть свои преимущества. Так когда мы отбываем? – Завтра утром. Я сложу вещи и попробую с пользой провести день. – Извини, что напоминаю, но ты еще должен заглянуть к матери и забрать мою урну. – Как, интересно, я ей объясню, что мне внезапно понадобился твой прах? – Ты прав, нам нужен план. У тебя есть дубликат ключей? Жанна удивилась, что так быстро видит Тома́ снова. – Разве ты не выступаешь сегодня вечером в Вене? – спросила она, открывая ему дверь. – Нет, ближайший концерт в субботу, в Варшаве. – Вена, Варшава… Чего ты хочешь, я путаюсь во всех этих городах и датах. Раньше я следила за графиком твоих выступлений, но теперь у меня нет на это времени. – Ты так сильно занята? – удивился Тома́. – Милый мой, начиная с некоторого возраста время принимается капризничать. Когда развлекаешься, оно мчится вскачь, а когда бездельничаешь, оно так тянется, что с ума сойдешь. Поскольку я никому больше не нужна, то я решила получать столько удовольствия от жизни, сколько получится – и пока будет получаться. – Ты прекрасно знаешь, что нужна мне, – сказал Тома́, заключая мать в объятия. – Прекрати, щекотно! – игриво засмеялась она. – Ты испортишь мне прическу. У меня планы на вечер. – Опять? – И завтра тоже. – Ты с кем-то встречаешься? – Почему «с кем-то»? Я встречаюсь с массой людей. – Вот и славно, дальше можешь не распространяться. – Чему я обязана удовольствием тебя видеть? – Разве для того, чтобы сын навестил мать, нужны особые причины? – Может, ты соскучился по моим сигареткам? – Нет уж, кури свои сигаретки сама. – Ты вынуждаешь меня ломать голову, – сказала она, выбирая, в какое из двух кресел сесть. Выбрав то, что справа, она пригласила сына устроиться в левом. – Что-то ты неважно выглядишь, хочешь что-нибудь поесть или выпить? Тома́ отрицательно покачал головой. – Сердечные волнения? – Тоже нет, на моем горизонте нет ни одной женщины… – Мой милый Тома́, ты – вылитый отец, но, видит бог, ты совсем другой. Никак не пойму, почему ты до сих пор холост. – Откуда эта мания обязательно меня женить? – Я не прочь уже побыть бабушкой, вот откуда. – Нам некуда торопиться. – Тебе, может, и некуда… – Хватит болтать ерунду, время на вес золота, – прошипел с дивана отец Тома́. |