Онлайн книга «Замыкающий»
|
Дуб стоял на кухне и глядел на рябину. – Смотри, – сказал он с нежностью, – какая рябина! Эдуард Аркадьевич посмотрел на сиротливо мокнущее внизу дерево и нашел его сегодня некрасивым. Народился серенький осенний дождливый день. – Дуб, я тебя поздравляю, – проникновенно сказал Эдуард Аркадьевич и нежно добавил: – Володя… – Спасибо, друг. Вдвоем с Бертолеткой они одели именинника в черную рубаху, расчесали ему голову и постригли бородку. – Ну все, – сказал Дуб, глядя в зеркало, – теперь женюсь! Бертолетка, женюсь на тебе. Бертолетка хихикнула из кухни. Она развела в ней бешеную деятельность. Посуда звенела и гремела, запахи становились дразнящими. Она надела на голову косынку и подвязалась фартучком, став какой-то домашней и почти хорошенькой. Эдуарда Аркадьевича отправили в булочную за хлебом, в молочный за сметаной и в овощной за луком. Все это он купил на маленьком базарчике, как-то странно разглядывая лица продавщиц. Это были в основном лица молодых русских женщин. Они показались ему красивыми. Как много красивых лиц – удивлялся он и вдруг открыл, что после встречи с Лялькой он начал смотреть на женщин. Просто затем, чтобы полюбоваться ими. «Интересно, – подумал он, – если бы Лялька сохранилась лучше…» Он чувствовал, что она как-то отпадала от него. Поднимаясь по лестнице, он встретил соседку и впервые обратил на нее внимание. Галина показалась ему на удивление привлекательной. Высокая, полная, с миловидными, округло выщипанными бровями над круглыми глазами, и с каким-то особенно кротким выражением лица. «Как же она могла вцепиться Бертолетке в волосы?» – удивился он. Эдуард Аркадьевич приостановился и тихо сказал: – Добрый день, мадам! Женщина дико взглянула на него и вспыхнула румянцем. «Как это я не замечал ее раньше?» – подумал он. Дома уже ждали Октября. Бертолетка принесла от соседей напротив большой обеденный стол и, как ни странно, покрыла его не совсем белой, но скатертью. – Цветов не хватает, – заметила она, деловито оглядывая стол. И Эдуард Аркадьевич вновь надевал плащ. Бертолетку мало интересовало, сколько денег у него в руках. А они стремительно исчезали. Одной бумажки из двух, выданных ему Зямой, уже не было. И он подался в знакомый уже обменный пункт. Кассирша, молодая крашеная девица, небрежно отсчитала ему деньги, и Эдуард Аркадьевич, глядя на ее кровавые ногти, на длинные белые пальцы красивой, молодой руки, вновь подумал, что только после встречи с Лялькой он стал вновь смотреть на женщин. Потому что только с нею наполнялась жизнь, и интерес к жизни проявлялся у него только с нею. «Как жаль, что мы не прожили вместе только с нею. Как жаль», – подумал он и, повернувшись, пошел от кассы. – Эй, дед! – крикнула кассирша. – А деньги?! Он вернулся, сунул деньги в карман. – Кто сейчас доллары продает? – насмешливо укорила она. – Сейчас доллары покупают и копят. Старый швейцар, провожая Эдуарда Аркадьевича, провел по привычке ему ладонью по лацканам плаща и вздохнул: – Годы наши с тобой. Сейчас деньги-то надо подальше прятать. В загашник да под перину. А потом внукам, внукам. А ты с ними, как кот с салом, и бегаешь, и бегаешь… Ну, скажи мне на ухо, ты их нигде не скоммуниздил?! Ну, ну, ну! Я пошутил… Ступай! Съехала крыша-то у старика… Стол был накрыт, и цветы – пунцовые розы – поставили в банку, которую предприимчивая Бертолетка обернула фольгой. Пока суть да дело, на будильнике у Дуба пробило три, а от Октября ни слуху ни духу. Промаялись еще час. – Ну, сколько можно?! – взвилась Бертолетка. – Где эти ваши депутаты?! – Где эти наши депутаты?! – грустно повторил Дуб. – Там, где наша жизнь! А где наша с тобою жизнь, Эдичка? В заднице она – наша жизнь! С этого и начнем застолье! Он сел за стол и широким жестом пригласил их. – Ну, зачем ты так? У нас с тобой была хорошая жизнь, – возразил Эдуард Аркадьевич. – Нормальная… Ну, не хуже других… Мы умели дружить, любить… Ты четыре жены имел, как мусульманин! – Да, и все они стоят здесь. Видишь – пришли поздравить меня… С юбилеем. Вот Анна, Галина… Это Ирка… Виолетта… Не видишь? И я не вижу… Начали, друзья. – Он взял бутылку. – Эдичка, не слушай меня. Смотри: колбаса, сыр, рыба. Дама за столом. Мы боги, Эдичка! – Он разлил водку. – Мадам?! – Я тоже водку! Ну, как стол, мальчики? – Божественный! – Володя. – Эдуард Аркадьевич поднялся с рюмкой в руках. – Сегодня… ты родился… шестьдесят лет назад… Володя, я так рад… так счастлив, что мы дружили и дружим… Что мы встретили друг друга… – Он начал заикаться, запутался, махнул рукой и сел. – Спасибо, Эдя, спасибо, друг! Я тоже счастлив! Закуска оказалась свежей, салаты превосходны. – Бертолетка! Женюсь! Видит бог, женюсь! – А че, я все умею! Не такая уж я и пропащая. Да если хочешь знать, за мной весь курс бегал. – А губернатор танцевал, – закончил Дуб. – А ты не веришь?! – Ты знаешь, где я ее подобрал? Она жила в картонном домике. Из ящиков из картона себе коробку соорудила и жила. Отапливалась вот этим делом. – Он постучал вилкой по бутылке. Бертолетка занервничала, сжала граненый хрусталь в кулачке. Эдуард Аркадьевич смотрел на нее с умилением. – Хрусталь-то наш не раздави! – внушительно указал ей Дуб. – Да, я по пьянке ее привел к себе. А потом под машину попал. Веришь, нет, весь переломанный лежал. – А я за тобой ухаживала! – Слыхал? Она за мной ухаживала. Эта маленькая стервочка собрала оставшееся у меня шмутье и исчезла в проеме вот этой двери. – И ты лежал один? – с жалостью спросил Эдуард Аркадьевич. – Как перст! – подтвердил Дуб и прослезился. – О, если бы я знал! – И вот что характерно, Эдя. Я все пропил, а телевизор – никогда. Этот гад, – я все-таки настоящий оператор, – простоял в моей квартире один… заметь, я один и он один, очень долго. А потом я эту стерву ждал, пьяный. Дверь открыл… манера у меня такая, когда жду, дверь открывать. Ну, и уперли у меня бичи… телевизор. Зашли, а здесь я и он… Ну и… выпьем! Хорошая водка катилась мягко. Бертолетка принесла тушеное мясо. На удивление вкусное. Ели молча, чинно. – Как же Октябрь-то? – посетовал Эдуард Аркадьевич. – Хрен с ним! Я знал, что он протрепется. Эдя, ты идеалист. Из нас ты всегда был лучший, но ты идеалист, Эдя. Ты всех идеализируешь. Типичный шестидесятник. Сейчас, Эдичка, я тебе покажу мой юбилей в идеале. Бертолетка, в стремя! Бертолетка тут же вскочила, перебирая своими крутящимися ногами. «Сколько же ей лет? – подумал Эдуард Аркадьевич. – Она совсем не осознает своего возраста». Дуб налил себе полстакана водки и выпил залпом. |