Книга Радость, словно нож у сердца , страница 95 – Стивен Эриксон

– Отлично. – Шагнув вперед, Саманта уселась в капитанское кресло. Из подлокотников сразу же выскользнуло множество голограмм приборов и различных рукояток. – Ох ты, не так-то тут все и просто.

– Предполагается, что кораблем управляет экипаж, – сообщила Афина. – Однако, в соответствии с моими инструкциями, управление возможно и с одного-единственного пульта. А именно – с капитанского кресла. Разумеется, при моем активном участии. В экстренной ситуации я могу полностью взять управление на себя. В частности, если в данном конкретном полете вы вдруг не обнаружите в себе желания немедленно осваивать все тонкости управления, я готова все делать самостоятельно. Вы можете просто наслаждаться процессом.

– Меня поражает ваша уверенность, Афина.

– Но это вполне естественно, учитывая мое общее…

– Я не про самоуверенность, – перебила ее Саманта. – Ваша уверенность во мне.

Небольшая заминка.

– Ага, сарказм.

– Послушайте, – сказала Саманта, глядя на головокружительное изобилие информации справа и слева от себя, – а вы не можете все загрузить прямиком мне в мозг? Помню, Адам упоминал что-то насчет шлемов для сверхбыстрого обучения.

– А, эти. Выкурите пока что сигаретку, Саманта.

– Все так сложно?

– Выкурите сигаретку, а потом мы загрузим вам в мозг информацию, установим новую мышечную память, увеличим чувствительность синапсов, а также, учитывая уникальную структуру вашего мозга, повысим способность ориентироваться в пространстве и осознавать сложные математические концепции – то есть дадим вам то, чего вы прежде были лишены.

– И много это займет?

– Пару минут, не считая сигареты.

– Голова потом будет болеть?

– Нет.

– Тогда зачем сигарета?

– Потребуется как раз примерно столько, чтобы осуществить сборку вашей индивидуальной программы. Это вам не коробочный программный продукт, не нуждающийся в настройке. Органическая нейронная система подобного не выдержит. Кроме того, нужно, чтобы вы все это время сидели на одном месте.

– Вероятно, Саманта, – вмешался Адам, – мне следовало бы вас предостеречь, что последует экзистенциальная головная боль. Которая вполне может повлиять на ваше состояние, когда вы будете выступать в ООН.

Она хмыкнула.

– Я уже сама начала опасаться чего-то подобного. Вы решили превратить меня в математического гения? Но это совершенно иной способ мышления. Писать я после этого хреново не стану?

– Это маловероятно, – ответил Адам. – Скажем, в авторе песен прекрасно сочетаются поэт и музыкант. Скорее вы почувствуете внезапный прилив технических знаний, физическое ощущение ускорившихся реакций, каскады понимания – но произойдет это так быстро, что покажется почти инстинктивным. Однако все это можно считать дополнительными системами подачи топлива в мозг. Когда они заработают на полную мощность, у вас появится риск довести себя до истощения обычными мыслями. А нервное истощение может, в свою очередь, вызвать депрессию. Разумеется, ваш нанокомплекс будет этому противодействовать, однако вызванные напряжением перепады настроения могут быть весьма значительны…

– Ха-ха-ха, Адам, мужская вы сущность, ничего-то вы, к собственному счастью, не знаете. Я в менопаузе. Вы даже себе не представляете, как мне помогало себя ограничивать ваше физическое отсутствие. Явись вы в образе робота или андроида, я бы вас уже давно на кусочки разорвала, да еще растоптала бы каждый кусок по отдельности. – Она махнула рукой, достала сигарету и закурила. – Приступайте, Афина.

– Вы сделали прекрасный выбор, Адам, – объявила Афина.

– Спасибо, Афина, – откликнулся Адам.

Саманта выпустила в потолок струю дыма – и та вдруг исчезла прямо у нее на глазах.

– Адам, вы и это успели! Великолепно!

Оказывается, никакой шлем был не нужен. Примерно семь минут спустя Саманта протянула руки и задействовала голографические системы управления.

– Так, поехали. Ключ на старт, включаем маскировку. Адам, до встречи. Мне сейчас входить в атмосферу… ого, от Луны до Земли за восемьдесят семь секунд, вот это скорость! Так, активирую сенсоры – лучше бы при спуске ни во что не врезаться, правда? Это мы что, так низкие орбиты успели засрать? Афина, а можно мне чашечку кофе?

– Ни в коем случае, – отозвалась Афина.

Саманта нашлась не сразу.

– Ох. Верно. Извините, Адам. Понемногу начинаю соображать.

– Вы еще привыкнете, – сказал Адам. – И хочу заверить, что мы никоим образом не изменили и не повредили системы ваших фундаментальных верований.

– Хм-м, но даже если это не так, то откуда мне знать?

– Неоткуда. Однако сделанные подобным образом изменения ничем не отличались бы от изнасилования, а насилия мы себе не позволяем.

– Верно. Однако… – Земля тем временем приближалась, – …хм-м, эта технология для сверхбыстрой загрузки знаний в мозг…

– Мы приняли меры предосторожности, чтобы ваша раса ее не получила. Обучение в тренировочных центрах внизу будет проводиться мной, и значительно медленней.

– Это хорошо, – сказала Саманта. Потом вздохнула. – Для такого мы совсем еще не готовы.

Возвращение на Землю вызвало странные чувства. Планета слишком долго висела перед ней в черной пустоте посередине экрана, словно изображение на плакате, которому самое место на стене спальни десятилетнего Карла Сагана. Она наблюдала, как над океанами ползут, медленно вращаясь, циклоны, и ей приходилось при этом наклонять набок голову, потому что изображение было повернуто на девяносто градусов по отношению к привычному. Планета лежала на боку, Северным полюсом направо. Саманта все собиралась выяснить причину подобной странности, но как-то так и не собралась.

И эффект от изоляции тоже был странным. Сколько бы она ни смотрела новости, она все равно чувствовала себя отдельной от человечества. Единственной человечной ниточкой оставались ее беседы с Хэмишем, и эта-то ниточка и оказалась спасательным канатом, удержавшим ее рассудок. Однако ее с мужем мир вовсе не был тем миром, что она видела на экранах. Каждый из которых плавал перед ней, словно грязноватое окошко одного из террариумов в серпентарии, и она всматривалась в них, разглядывая исходящие паром интерьеры, а внутри стояла духота и дурно пахло. Череда лиц сменяла друг друга: репортеры и свидетели произошедшего, жертвы и скорбящие, на фоне столь же бесконечно меняющихся пейзажей. Картина всего человечества, данная, кадр за кадром, в виде индивидуальных портретов замешательства и утраты. И что же все это означало? Она точно не знала.

Возвращение домой… на планету, где она родилась. В самих словах было что-то неправильное. Многим ли доводилось глядеть на вещи подобным образом? Сотне-другой астронавтов, а теперь еще, надо полагать, и кучке Похищенных, которые до сих пор не могут оправиться от потрясения. Ей же составлял компанию инопланетный искусственный интеллект, и каждая беседа с ним была основана на рациональных предпосылках, аккуратно отделенных от естественного потока человеческих чувств и происходящей из них бури эмоций.