Книга Три короны, страница 34 – Виктория Холт

– Вот ведь какая глупая! – всплеснула руками Генриетта. – Ей предложили танцевать перед самим королем, дали украшения – а она все недовольна. Леди Мария, хоть вы вразумите ее – велите, чтобы не куксилась.

– Мне очень жаль, но я не знаю, что нужно говорить в подобных случаях, – сочувственным тоном произнесла Мария.

– Вы очень добры, Ваша Светлость.

– О Господи! – вспыхнула Генриетта. – Не могла даже улыбнуться – хотя бы в благодарность леди Марии, сделавшей тебе столько комплиментов. Между прочим, весь этот балет задуман ради нее.

– Право, мне очень неловко, – пробормотала Мария. – Боюсь, здесь слишком многое будет зависеть от меня.

– Не вижу повода для подобных опасений, – сказала Генриетта. – Кто-кто, а уж Джемми-то позаботится и о вас, и о нашем общем успехе.

– Ах, я ему так признательна!..

– Как и все мы, – подхватила Генриетта.

В эту минуту в комнату вошла еще одна молодая придворная дама.

– Нужна какая-нибудь помощь? – осведомилась она.

– Спасибо, Франциска. У нас уже все готово, – ответила Генриетта.

Заметив принцесс, служанка королевы Франциска Эпсли почтительно поклонилась. У Марии даже захватило дух от неожиданности: она еще никогда не видела таких красивых девушек. Ей захотелось внимательней рассмотреть эти прекрасные черные глаза с длинными, словно бархатными ресницами, роскошные вьющиеся волосы и стройную фигуру вошедшей служанки.

– Миледи, – торжественным тоном произнесла Генриетта, – разрешите представить вам Франциску Эпсли.

Мария выдохнула:

– Очень рада нашему знакомству. Надеюсь, мы будем часто видеться, Франциска.

– Сочту за честь служить вам, – ответила девушка.

Они улыбнулись – каждая из них признавала красоту и обаяние другой; обе хотели, чтобы новое знакомство переросло в дружбу.

– Маргарите ничем не угодишь, – сказала Генриетта. – Она жалуется на то, что ей дали лучшую роль в спектакле и осыпали несметным количеством бриллиантов.

В ответ Маргарита что-то пролепетала, но ни Мария, ни Франциска не расслышали ее слов. Они по-прежнему разглядывали друг друга.

Выйдя на сцену, Мария испугалась. Зрители благожелательно аплодировали; в первом ряду сидели ее дядя и отец. Герцог был с ней предупредителен, ласков, и она хотела бы любить его так же, как он любил ее. Временами так оно и было, но она все равно не могла забыть слухов о его любовницах. Она не знала, какие именно отношения связывали его с этими женщинами, доставлявшими столько беспокойств ее матери, – а потому пыталась вообразить их. В такие минуты ее посещали какие-то смутные, ужасные видения; она пыталась избавиться от них, но ее мысли сами собой вторгались в запретную сферу.

Затем она увидела Франциску Эпсли. Их взгляды встретились, и Франциска ободряюще улыбнулась.

Она желает мне успеха, подумала Мария. Если я провалюсь, она очень расстроится.

В эту минуту она решила танцевать так, как еще никогда не танцевала, – доказать зрителям, что они не ошиблись в ней.

Заиграла музыка, а ноги Марии словно приросли к полу; к счастью, она услышала шепот Джемми, доносившийся из-за кулис:

– Ну, давай, кузина! Давай – это всего лишь игра.

И вот, благодаря присутствию Джемми, Франциски Эпсли и герцога Йоркского, выступление вдруг превратилось в такую же забаву, какой в свое время были уроки мистера Беттертона. Она начала танцевать – и танцевала легко и свободно.

Чуть позже она порадовалась за Маргариту Бладж. В своем сверкающем платье, та была великолепна – настоящая богиня Диана. Вот кого ждет успех, подумала Мария.

Сара хотела, чтобы ее заметили, а потому все время находилась на самом краю сцены, ближе к зрителям; что касается Анны, то она танцевала с небрежностью, умилявшей всех, кто ее видел.

Когда закончилось финальное действие, все поняли: балет удался на славу. Король был доволен. Двор единодушно приветствовал его племянниц.

Яков чуть не прослезился от радости: ничто не доставило бы ему большего удовольствия, чем успех его дочерей. Король поднялся на сцену, чтобы поздравить мистера Кроуни, своих племянниц и всех танцоров, участвовавших в постановке.

Вернувшись в гримерную, Мария застала в ней безутешно плачущую Маргариту.

– Когда балет начался, оно было у меня на шее. Где же я могла потерять его?

Выяснилось, что у Маргариты пропало бриллиантовое ожерелье, которое дала ей леди Саффолк. Мария ужаснулась.

– А на сцене их нет?

– Я уже и за кулисами все обыскала. О, леди Мария, что мне делать? Они стоят восемьдесят фунтов стерлингов – страшно вспомнить, с каким трудом я выпросила их на один вечер. Ох, видно, Господь решил наказать меня. Я ведь знала – это грех.

Мария не знала, что сказать. Она прекрасно понимала состояние девушки, против своей воли одолжившей очень дорогие украшения, а затем потерявшей их.

– Теперь мне ни одной безделушки не доверят – никогда! – всхлипнула Маргарита.

– Нужно еще раз все обыскать – может быть, оно куда-нибудь закатилось.

– Мои служанки уже везде посмотрели. И я тоже. Его нигде нет – нигде, как в воду кануло. Ах, что я теперь скажу леди Саффолк?

– А ты уверена, что вы смотрели везде, куда бы оно могло упасть?

– Да… кажется, да.

– Я сама все осмотрю. У меня зоркие глаза – а ожерелье не из маленьких, да еще должно сверкать на свету. Если оно не рассыпалось, я найду его.

– Боюсь, кто-то его уже нашел и решил оставить у себя.

– Ладно, оставайся здесь. Если на сцене его нет, я обращусь за помощью к моему отцу.

– Леди Саффолк не простит мне этой пропажи. Мне нужно будет возместить его стоимость – а как?

Мария вернулась на сцену и внимательно осмотрела весь ее дощатый настил – ожерелья нигде не было. Тогда ей пришло в голову, что Маргарита могла зайти в одну из комнат за кулисами, а потом забыть об этом. Принцесса решила и туда заглянуть.

Ничего не найдя в первой комнате, она направилась в другую. В ней было темно, только лунный свет падал из окна. Мария заколебалась. Можно ли что-нибудь разглядеть в этом полумраке? Но ведь бриллианты должны сверкать даже при луне – значит, нужно попробовать. Она переступила порог и почти сразу услышала какой-то шорох, доносившийся из угла. Очевидно, в этой комнате она была не одна.

Мария уже хотела сказать, что ищет бриллианты, пропавшие у Маргариты Бладж, и тут разглядела две человеческие фигуры, лежавшие на полу. Она узнала их – это были Джемми и Генриетта Вентворт, и Мария поняла, чем они здесь занимались.

Постояв несколько секунд, она опрометью выбежала из комнаты.