Онлайн книга «Сестры зимнего леса»
|
Значит, кто-то её увёл? Хватаю жакетку, стремглав несусь в лес. Вдруг удастся перехватить сестру до того, как станет слишком поздно? И с разбегу натыкаюсь на что-то большое, тёмное. Нет, не на дерево. На человека. Хочу заорать, но мужчина закрывает мне рот ладонью. Кровь стынет у меня в жилах. Ну вот и всё, мелькает мысль. Добегалась. – Тс-с, не бойся, – говорит он. Сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Узнаю Рувима с базара. Неужели это он похитил Лайю? Может, и Женю тоже он?.. Из-за его спины появляется другой мужчина, постарше. Кряжистый, седобородый, одет, как Рувим. При виде меня старик скалится в улыбке. Что, если горожане правы, обвиняя в случившемся евреев? Мысль приводит в ужас. – Кто вы? – мычу я. Голос звучит глухо, зубы уже заостряются, готовые вцепиться в затыкающую рот ладонь. – Знакомые твоего батюшки, – скрипуче отвечает тот, что постарше. – Я – Альтер, он – Рувим, впрочем, с ним ты, полагаю, уже знакома. Может, стоит завизжать? Так, чтобы услыхали наши мужчины, дежурящие в лесу? Нет, прежде нужно узнать, не эти ли чужаки забрали Лайю, и если они, то – куда? – Что вам надо? Ладонь продолжает затыкать мне рот. Он же хасид! Хасид не должен прикасаться к женщине! Так нельзя, это не по-людски. – Где он? – спрашивает Рувим. – Я сейчас уберу руку, только, пожалуйста, не кричи. – Кто? – Твой отец. Он отнимает руку. Плюнув в него, говорю: – Мне стоило бы закричать. Кахал близко. Вас скоро найдут. Что вы сделали с моей сестрой? И с Женей? – С твоей сестрой? Ничего мы с ней не делали. – Рувим фыркает. – Правда, недавно я видел одну светловолосую девчонку, шатающуюся по лесу с гоем. Если она твоя сестра, посоветуй ей быть осмотрительнее в знакомствах. Врёт или не врёт? – Кто вы и что вам нужно? – Мы уже сказали. Повидаться с твоим отцом, – отвечает Альтер. – Он в беде? – В беде? Надеюсь, нет, – ворчит старик. – Мы хотим просто поговорить с ним. Мы из Купели. – Из Купели? – Земля уходит у меня из-под ног. – Да, – кивает Рувим. – Там родился твой отец. – Знаю… – Мой голос дрожит. – Тятя ведь сам туда отправился… – неуверенно добавляю я. А если – не туда? А если мне лучше вообще не признаваться, что мы с сестрой в хате одни, без родителей? – Любопытно, – тянет Альтер. – Ты почему одна по лесу бегаешь? Это опасно, – замечает Рувим. – Вы что, следите за мной? – вопросом на вопрос отвечаю я. – Повторяю: мы ищем Бермана, – ворчит Альтер. – Его здесь нет, – пожимаю плечами. – И хватит меня преследовать. – Ты мне так и не ответила, куда шла, – напоминает Рувим. – Эс из нит дайн гешефт. Не ваше дело, – огрызаюсь я и отвожу глаза, делая вид, что смутилась. – В город собралась, к… к своему другу. Надо их сбить со следа. – К другу? – переспрашивает Рувим. – Да. Между прочим, он должен прийти сюда с минуты на минуту. Ох, как мне не нравится его взгляд! Неужели с тятей что-то случилось? – Мне пора, – добавляю. – Дер бестер лигн из дер эмес [45], – Альтер подталкивает Рувима в бок локтем. – По-моему, она не врёт. Сомневаюсь, чтобы её отец одобрил походы по дружкам, да ещё из местных. – А как же твоя сестра? – подозрительно щурится Рувим. – Вы и за ней, что ли, следите? – парирую я. – Судя по всему, мне надо идти прямо к главе кахала и всё ему рассказать. – Что нам ваш кахал, дитя? – усмехается Альтер. – Вот и славно. В общем, это всё. Тятя уехал, мы здесь одни. – Поправляю платок. Где-то в груди у меня зарождается рык. Кожу покалывает, точно от пробивающихся шерстинок. Мне не нравятся эти люди. Я обязательно должна поговорить с кахалом. Иду от них прочь, стараясь дышать глубоко и размеренно. Покалывание прекращается. Приходится несколько раз сглатывать, чтобы унять медведицу. Застёгиваю жакетку на все пуговицы. Только не бежать, с трудом уговариваю себя. Нельзя, чтобы чужаки что-то заподозрили. 50
Лайя Откидываюсь навзничь, облизывая пальцы, все в липком соке. Фёдор виноградину кладёт мне в рот. Глотаю. «Ещё?» – «Нет, больше не могу, иначе лопну». Он кривит губы, в зрачках — лукавство. Ложится рядом, и мы целуемся. Он смотрит мне в глаза, вытаскивает из волос застрявший листик, совсем как золотой. Над нами полог густой дерев, вся их листва точно из золота. Из золота и серебра. «Лайя, будь моей женой», — он просит. Я вскидываюсь. «Что ты сказал?» – «Ты слышала прекрасно. Да, будь моей женой, моей навеки». — «Но мы же, – морщусь, — едва с тобой знакомы». — «Я дом построю рядом с вашей хатой. Ну, может быть, чуть-чуть подальше, где-нибудь в лесу дремучем». Взгляд глаз зелёных светел и кристально чист. Как хочется поверить его словам. Однако я и сама не знаю, чего мне нужно. «Ты, птаха, много значишь для меня». — «Ты так уверен?» Он сжимает мои пальцы. «Люблю тебя, тебя одну. Ты чудо, Лайя, ты, словно лебедь белая, красива и свирепа». Как лебедь? Но откуда он узнал? На ум приходят Либа, матушка и даже святая Анна-Лебедица… Я моргаю. Листва над головой неотвратимо буреет… «Ты ведь нездешняя, – мурлычет Фёдор, лаская мою шею. – Ты принадлежишь к иным местам и существам». «Он прав», – мелькает мысль. Я встряхиваю головой. И всё-таки на что он намекает? Вернее – на кого? «Взгляни же на меня», – он прижимает руку к сердцу. Смотрю. Вокруг всё делается вновь зелёным и золотым. «Клянусь. Клянусь своею кровью!» С этими словами он вдруг прикусывает палец. Его клыки как будто заострились? Да, так и есть. Из пальца хлещет кровь. Я вздрагиваю. Впрочем, разве кровь — не знак его любви? «Дай руку, Лайя». Протягиваю. «Что? Уже ты вся в царапинах, бедняжка! Как же так?» – «Я просто заигралась. Захотелось венок сплести мне из чертополоха. Ты ведь научишь и меня лесному волшебству?» – «Конечно. И этому, и многому другому». Фёдор целует палец мой, слегка кусает и прижимает к пальцу своему, смешав две наших крови. Меня бросает в жар. Я падаю в его объятья, и всё вокруг окутывает тьма, тьма, тьма. 51
Либа Подбегаю к дому Хаймовитца, где сейчас, по словам Довида, собирается кахал. Никого. Что же, вполне ожидаемо, хотя я и надеялась кого-нибудь здесь застать. Бросаюсь к дому ребе Боровица. Дверь открывает ребецин [46] Файга. Самого ребе дома нет. |