Книга Род, страница 40 – Снорри Кристьянссон

Потом Хельга посмотрела на пол своей воображаемой кладовой. У ее ног лежала бурая тряпка, испещренная красными точками. Она потрогала грубую ткань пальцем, потом поднесла его к носу. Кровь: пятна крови, одни побольше, другие поменьше. Она свернула тряпку и аккуратно положила на полку Йорунн. Старший брат: законченный ублюдок. Оскорбляет ее, дерется с ее мужем, бьет ее локтем в лицо. Каково это? Достаточно, чтобы задеть его парочкой точно направленных оскорблений – может, даже навалить братцу в кашу гнилых ягод, чтобы у него живот скрутило, но чтобы убить? Хельге вспомнилась улыбка Йорунн, ожидавшей братьев у финишной черты. Карл опережал ее в гонке за наследством, а Йорунн Уннторсдоттир не любила проигрывать.

Позади нее скрипнула дверь кладовой, и сердце Хельги забилось быстрее. Она чуяла его запах, ощущала жар его тела у себя за спиной. «А как насчет меня? – шепнул ей в ухо Аслак. – Найдется мне место на полке?»

«Да, – прошептала она. – Ты странно ведешь себя с женой. Что-то случилось, и ты изменился».

Воображаемый брат неспешно прошел мимо нее, обернулся и прислонился к полке. «Правда?»

Свет вокруг него искажался, наполовину укрывая лицо тенью и делая резче изящные черты его лица. Удивительно, как она не замечала раньше: под прекрасной кожей младшего брата скрывалась любопытная смесь материнской резкости и отцовского гнева. Глаз Хельги дернулся, она чихнула, и прилива смущения было достаточно, чтобы разрушить чары. Кладовая исчезла, а вместе с ней и воображаемый Аслак. Утоптанная земля под ногами, однако, осталась…

«Овчарня». Она была в новой овчарне.

– …И еще надо переворошить свежее сено, чтобы хорошенько просохло, – закончила Хильдигуннюр. Обернувшись, она критически осмотрела Хельгу и прищурила глаза: – Что я сейчас сказала?

– Сено, – ответила Хельга как можно увереннее. – Надо его переворошить.

Для пущей убедительности она важно кивнула в знак согласия.

Но Хильдигуннюр не проведешь.

– А до того как ворошить сено, что надо сделать, милая доченька? – Она усмехнулась, словно волчица.

– Ммм… – слова отказались приходить ей на помощь.

– Да ты в облаках витала, – сказала Хильдигуннюр. – О чем задумалась?

– Не знаю, – сказала Хельга и сама удивилась, как быстро соврала. – О том… что с Карлом случилось, наверное.

Небольшая пауза.

– Тебе можно бояться, – мягко сказала Хильдигуннюр. – Только потому, что я старая ведьма, а из Йорунн братья давно уже выбили весь страх, ты не должна прятать свой. На самом деле это значит, что ты умная. Хотя ты и так это знаешь, конечно.

– Спасибо, – пробормотала Хельга, уставившись на свои ноги, чтобы скрыть панику в глазах. – Мне надо было это услышать.

Она почувствовала, как сухой и теплый палец ласково коснулся ее подбородка и поднял ее голову. Хоть она и выросла на пол-ладони выше матери, Хельга все равно чувствовала себя крохотной по сравнению с ней.

Суровые голубые глаза, окруженные морщинками, смотрели прямо на нее.

– Здесь ты в безопасности, девочка моя. Обещаю тебе.

Против воли, несмотря на то что соврала матери прямо в лицо, Хельга ощутила прилив облегчения. Она действительно боялась, хоть и пыталась себе в этом не признаваться, и слишком хорошо понимала, что спит под одной крышей с убийцей. И хотя ее мать не могла быть уверена в том, что обещает, потому что не знала, в чьих руках был нож, Хельга неожиданно почувствовала себя в безопасности. Делать то, что говорит мама, было просто, и если сказано не беспокоиться, значит, так она и сделает. Она напомнила себе, что нужно разобраться – после того, как переворошит сено, – почему ей не хотелось делиться своими размышлениями.

Летний ветер колыхал траву у ног Сигмара. Здесь, наверху, она была длиннее и тоньше, но зимой скотина не станет разбираться, где ей накосили травы. Главное, чтобы она была. Он взмахивал косой плавно и ровно и смотрел, как длинные стебли с тихим шепотом падали на землю. Шедшая в десяти шагах за ним Йорунн набивала уже четвертый мешок за утро. Хотя до хутора было четверть дня ходьбы, он все равно быстро огляделся, прежде чем заговорить:

– Как думаешь, кто это сделал?

Плечи Йорунн едва заметно дрогнули, но ответ последовал не сразу:

– А это важно? – спросила она наконец.

– Для нас? – Коса снова пришла в движение, со свистом врезаясь в зелень. – Наверное, нет. Мы продумали план…

– …и от него не отступим. – Голос Йорунн был тверд. – Сделаем как собирались.

Сигмар улыбнулся и взмахнул косой, глядя, как склоняется перед ним трава.

– Как скажешь, женушка.

– Заткнись и работай, – донеслось сзади, но в голосе слышалась улыбка. – Косьба чудеса с твоей задницей творит.

Лучи утреннего солнца сверкали на длинном, остром лезвии, ритмично срезавшем траву.

– Ты их видишь? – Эйнар смотрел сквозь деревья, встав на колени у столба и придерживая его снизу.

– Кого? – проворчал его отец, поднимая кувалду.

– Йорунн и Сигмара. Куда это они?

– Держи ровно. Уннтор послал их, – Выдох. Замах. Звук дерева, бьющего о дерево, – накосить сена на вершине холма.

– Ага. – Эйнар перешел к следующему столбу. Череда таких же, через равные промежутки, растянулась уже не меньше чем на четверть мили. – Только там косить особо нечего.

– Все там есть, – сказал Яки. – Давай ставь.

Эйнар поднял столб и воткнул острым концом в землю, кувалда взлетела и опустилась.

– А ты о работе думай, – добавил Яки. – Не беспокойся о том, куда ходит или не ходит семья и что они будут делать, когда туда доберутся. Следи за молотом.

Эйнар снова крякнул, присев в траву.

– Меня не волнует, куда они ходят, – сказал он, поднял столб и поставил его острым концом вниз.

– Хорошо, – ответил его отец. – Не твое это дело. Уннтору нужна наша помощь. Держи ровнее.

Кувалда врезалась в столб, и тот вылетел из рук Эйнара и ударил его в бок.

– Ай! Ты зачем это сделал? – он вскочил и уставился на отца.

– Я ничего не делал, – прорычал Яки. – Это ты не смотрел, куда ставишь. Там камень в земле, и ты столб прямо в него уткнул. Не отвлекался бы от работы, так почувствовал бы.

– Так, может, сам подержишь?

– Иди домой, парень, – сказал Яки. – Построгай что-нибудь. Вырежи любовный стишок. Ты мне не помощник.

Эйнар насупился:

– Но без меня ты долго провозишься.

– Я и до твоего рождения парочку заборов поставил.

– Ладно, – сказал Эйнар. – Пойду починю утварь, которую вы, старые пердуны, все ломаете.