Книга Лев-триумфатор, страница 10 – Виктория Холт

— Прежде всего я собираюсь просить тебя не устраивать мне смотрины и не выводить парадом передо мной всех этих деревенских грубиянов. Пожалуйста, Хани, не надо больше!

— Ты переменишься. Ты просто еще не встретила того, кто тебе нужен.

— Сегодня вечером — безусловно нет! Как ты могла вообразить, что этот человек мог возбудить во мне что-нибудь иное, кроме желания быть от него как можно дальше?

— Но он красив, влиятелен, богат… По крайней мере, я так думаю. Тебе придется долго искать, прежде чем ты найдешь более подходящую партию.

— В тебе заговорила самодовольная матрона. Хани, я уеду домой в Аббатство, если ты не бросишь попыток найти мне мужа.

— Больше не буду, обещаю!

— Наверное, матушка попросила тебя об этом?

— Кэтрин, ей так мучительно жалко тебя!

— Знаю. И она ни в чем не виновата, благослови, Боже, ее любящее сердце! О, давай не будем говорить о моих несчастьях. Что, мы действительно обязаны посетить Лайон-корт? По-моему, они помешались на своем родстве с этим животным!

— Фигура льва — их эмблема. Говорят, лев изображен на всех их кораблях… Вообще, это удивительная семейка. Они вошли в большую силу уже во втором-третьем поколении. Я слышала, что отец сэра Пенна был простым рыбаком, который занимался своим ремеслом в маленьком корнуоллском рыбачьем поселке. Потом он построил несколько суденышек и уже посылал других рыбачить. И он строил все больше судов и стал вроде короля в своей деревне. Затем он перебрался через Тамар и основал свое дело в здешних местах. Сэр Пени рос как наследный принц, а став сам хозяином, приобрел еще больше кораблей, бросил ремесло и стал ходить в дальние плавания. Рыцарство ему пожаловал Генрих VIII, который сам любил корабли и предвидел, что авантюристы типа Пенлайонов могут принести большую пользу Англии.

Я зевнула.

— Ты устала? — спросила Хани.

— Устала от этих Пенлайонов.

— Мне кажется, в скором времени они опять уйдут в море — по крайней мере, сын.

— Будет очень приятно не видеть их больше!

Хани встала и открыла, наконец, главную причину своего прихода:

— Ты, надеюсь, поняла, что они фанатически относятся к религиозным убеждениям?

— О да! Но меня поразило, что они вообще их имеют!

— Мы должны быть осторожны. Нельзя, чтобы они узнали о том, что мы служили мессы в этом доме.

— Я и без того устала от этих конфликтов, — заверила я ее. — Можешь положиться на меня, я не пророню об этом ни слова.

— Похоже, — сказала Хани, — что поднимается движение против истинной веры.

— А которая из них истинная? — гневно спросила я. — Ты говоришь, что дорога в Рим — самая прямая Потому, что Эдуард верит в это, и иначе ты не смогла бы стать его женой. Мы знаем, что члены нашей семьи придерживались протестантских взглядов. Так кто же прав?

— Конечно, прав Эдуард… мы правы!

— В вопросах религии все люди, по-видимому, убеждены, что они правы, а те, кто с ними несогласны, — всегда не правы! Именно поэтому я отказываюсь принять ту или другую сторону.

— Тогда ты останешься без религии!

— Думаю, что я больше буду христианкой, если не стану ненавидеть тех, кто не согласен со мной. Я не люблю доктрин, Хани. Они приносят слишком много страданий. Мне не по пути ни с теми, ни с другими. Но сейчас я устала и у меня нет настроения вести богословские дискуссии.

Хани поднялась:

— Я прошу только одно, Кэтрин: будь осторожна!

— Можешь положиться на меня!

Она легко поцеловала меня в щеку и вышла. Я подумала о том, какая Хани счастливица, с ее потрясающей красотой, любящим мужем и убежденностью, что она обрела истинную веру.

Но мои мысли немедленно вернулись к нашим гостям. Я посмотрела на, простирающееся за окном море; там стоял на якоре его корабль. «Скоро, мелькнула у меня мысль, — я буду наблюдать из этого окна, как его паруса исчезают вдали». И я представила себе, как он стоит на палубе, широко расставив ноги, и громким голосом отдает приказания — и горе тому, кто ослушается! Я видела, как кровь стекает по клинку его сабли; я слышала его торжествующий смех и видела, как он захватывает пригоршнями золотые монеты и пропускает их сквозь пальцы, и глаза у него блестят тем же жадным блеском, с каким они смотрели на меня…

Преодолев мгновенную дрожь, я улеглась в постель, ощущая смутное недовольство собой оттого, что не могла выкинуть этого человека из головы.

Я проснулась. Комната была полна лунного света. Я не могла понять, как долго проспала, и продолжала лежать очень тихо, прислушиваясь к звукам за окном: внезапному шелесту листвы, уханью совы. Почему я, обычно спавшая так крепко, вдруг проснулась посреди ночи? Что-то разбудило меня?

Я закрыла глаза и попыталась опять погрузиться в сон и в этот момент услышала, как часы на башне пробили три раза. Это были необыкновенные часы, и все, посещавшие наш дом, обязательно выходили во внутренний двор полюбоваться на них. Их украшала фигура человека, очень похожего на покойного короля Генриха VIII, отца нашей государыни; она ударяла по колоколу, отбивая часы. Для здешних мест эти часы были диковинкой, хотя дома у нас находились двое-трое не менее интересных.

Три часа. Я встала и, закутавшись в шаль, отороченную мехом, подошла к окну и выглянула наружу. Мой взгляд тотчас отыскал «Вздыбленного льва», но не задержался на нем, так как дальше в море мне открылось великолепное зрелище: корабль, подобного которому я никогда не видела. Он гордо возвышался над водой и казался воплощением величия. Я мало знала о кораблях, кроме того немногого, чему научилась с тех пор, как приехала сюда, но сразу заметила, что бак у него не выдавался вперед, нависая над носом, а поднимался прямо вверх над выступающим носовым отсеком трюма.

Я никогда не видела такого корабля. Рядом с ним «Вздыбленный лев» выглядел маленьким и незначительным.

Я уже довольно долго сидела у окна, любуясь красавцем кораблем, когда вдруг заметила на его палубе колеблющийся огонек, а затем темное пятнышко на воде. Оно то исчезало, то появлялось вновь и становилось все ближе. Я внимательно всматривалась в него. Это оказалась маленькая шлюпка, направляющаяся к берегу.

Я снова посмотрела на «Вздыбленного льва» и подумала: «Вот бы он увидел это чудесное судно! Пусть бы он сравнил с ним своего драгоценного „Льва“!»

Я совершенно ясно видела маленькую лодку, прыгавшую на волнах. Потом она опять исчезла, и я напрасно искала ее взглядом. Но большой корабль никуда не делся. Я смотрела и ждала, но ничего больше не произошло.

Услышав, как часы на башне пробили четыре часа, я вдруг почувствовала, что замерзла.

Корабль оставался на месте, но лодки нигде не было видно. Я легла обратно в постель, но долго не могла согреться. Наконец, мне это удалось, и я незаметно уснула. Было уже позднее утро, когда я проснулась. Сразу вспомнив события ночи, я подбежала к окну. Ни следа не осталось ни от корабля, ни от шлюпки. Один «Вздыбленный лев» горделиво колыхался на волнах, и никакого царственного незнакомца не было рядом, чтобы его унизить.