Книга Сеть паладинов, страница 81 – Глеб Чубинский

— Ну хорошо. Пусть будет так, — пробормотал Лунардо, всё ещё колеблясь.

— Так что у вас за бумаги?

— Это бумаги покойного молодого патриция, члена Большого Совета, сера Филиппо Феро.

Лунардо замолчал и многозначительно уставился прямо в глаза маклера. На мгновение в комнате воцарилась тишина. На лице Порко ничего не изменилось, лишь показалось, что дёрнулись губы.

— Ну так что за бумаги? — повторил маклер слегка дрогнувшим голосом.

Не поворачиваясь назад, Реформатор поднял над головой правую руку и нетерпеливо щёлкнул пальцами, требуя у секретаря папку. Джироламо вышел из своего оцепенения, дёрнул рукой. Папка выскользнула из руки, но вместо того, чтобы перекочевать в раскрытую ладонь нотариуса, вдруг, вращаясь на лету, с силой полетела в угол комнаты, где обшитым толстыми нитями ребром врезалась прямо в переносицу детины. Послышался глухой треск сломанной кости. Зазвенел, упав на пол, нож. Удар был так силен, что Джакомо, издав хрипловатый стон, повалился на стуле и съехал с него на пол. Да так и остался лежать, судорожно дыша в глубоком обмороке.

Все произошло настолько неожиданно, что маклер застыл с разинутым ртом. Обладавшему ловкостью и изворотливостью в делах, ему явно не хватало их в теле. Воспользовавшись его оцепенением, Джироламо подскочил к нему, резким рывком выволок из-за стола на середину комнаты, ощупал одежду, проверяя, нет ли у него кинжала. Затем подтолкнул сенсале под ноги банкетку и силой заставил сесть лицом к окну. Выхватив из-за ворота своего платья верёвки, Джироламо завёл руки Порко назад и скрутил их. После этого связал ноги. Он встал у маклера за спиной, болезненными тычками пресекая у того малейшую попытку шевельнуться.

Лунардо тем временем развернул своё кресло к центру комнаты, устроился в нём поудобнее и с улыбкой повернулся к маклеру. Перепуганный Порко безропотно хлопал глазами. Казалось, он полностью потерял не только способность сопротивляться, но и возражать.

— Sic erat in fatis. ^[130] Я ведь предупредил, что хотел бы обойтись без излишних формальностей, — сказал мессер Маркантонио, обозревая связанного сансери. — Все эти стряпчие, поверенные, адвокаты... Брр!.. Они сделали нашу Республику самой цивилизованной в христианском мире, и они же погубят её. То ли дело у Великого турка! Надоел сановник — удавили шнурком. Провинился — в тот же час и голову с плеч. А уж изменника и на кол посадят, и четвертуют, и колесуют одновременно. Вам ведь нравятся порядки у османов, не так ли, Порко?

Тем временем услужливый помощник ловко обмотал шёлковый шнурок вокруг шеи маклера и стоял за его спиной, легко, но весьма многозначительно придерживая оба конца. Порко, наконец, обрёл способность говорить. Шнурок на шее, ядовитые слова старого нотариуса, глядящего на него без тени улыбки, вызвали в маклере приступ ужаса. С лицом, серо-белым, как бумага, он трясся на стуле, пот ручьями катился по оплывшему жиром лицу.

— Что вам от меня надо и кто вы? — проговорил он тихо.

— Кто мы, сказать нелегко. Впрочем, это не ваше дело. Многие знания умножают скорбь, — продолжал издеваться «нотариус». — А надо от вас сведения. Поэтому я предлагаю вам щедро поделиться ими.

— Что вы хотите знать? — Порко запинался.

— Во-первых, я хочу знать, сколько тебе задолжал Филиппо? — резко спросил Лунардо. — Филиппо Феро. Говори, только честно.

— Две с половиной тысячи дукатов.

— Ого! — Глаза Реформатора расширились от удивления. Он пробормотал: — Вот сукин сын! Куда же он их промотал?

Порко поспешил ответить сам:

— Он говорил про дом в Вероне, который хотел бы выкупить для себя.

— И выкупил?

— Не знаю.

— Словом, ты понял, что меня интересует. Но заранее тебя предупреждаю, что я, в общем, уже все знаю. Если будешь утаивать или плохо отвечать, у нас есть эта чудная удавка, а потом из этого дома я отведу тебя прямо во дворец к сбирам. Они из тебя вытащат, что им нужно, и затем, уморив голодом, заразив болезнями, утопят, с положенными формальностями, за государственную измену, а отцы капуцины отпустят тебе грехи. Если все без утайки расскажешь мне, я про тебя никому не скажу. Понял? Итак, сколько документов передал тебе Филиппо?

— Один...

— Ложь!

— Один, — поспешно заверил маклер. — Частями.

— Почему частями?

— Его отец, сенатор, переписывал их частями. Филиппо передавал их мне частями...

— Дальше! Я хочу знать подробности.

Порко скороговоркой стал рассказывать. Он встречался с Филиппо по ночам, когда сенатор отсутствовал. И таких ночей было довольно много.

— Говори, кому ты передавал документы? Я знаю, что туркам. Говори, кому именно.

Шнур немного затянулся на горле маклера.

— Мехмед Челеби, он — купец.

— Где он живёт? В Венеции?

— Он бывает в Венеции часто, но никогда не живёт подолгу.

— А чем этот Челеби торгует?

— Он привозил из Стамбула дзамбелотти.

— Ого! — воскликнул Лунардо. — Это замечательная восточная ткань из верблюжьей кожи, смешанная с шерстью и шёлком. Отрез такой ткани может стоить несколько тысяч дукатов! Этот Мехмед Челеби, должно быть, очень богатый человек! Значит, бумаги ты передавал ему. И сколько времени он держал бумаги?

— Он был очень точен. И отдавал всё той же ночью. Через несколько часов.

— Он что же, сам всё это читал?

— Не знаю. У него всегда с собой драгоман-переводчик из турок. Он передавал ему, но Челеби сам говорит по-итальянски. Мы брали каждую часть по несколько раз, чтобы переписать...

— И давно ты дружишь с этим Челеби?

— Несколько месяцев...

— Значит, ты им ещё много передавал бумаг. Ты сам-то знаешь, что ты брал у Филиппо? О чём говорится в документе? Только не ври, что не знаешь. А то чего бы интересоваться документом этим туркам!

— «Кизил элма», — коротко проговорил маклер. — Это план.

— План? План чего?

— План военной кампании на Балканах. Подробностей я не знаю.

— Но ведь через твои руки проходили все бумаги!

— Меня это не очень интересовало. К тому же у меня было совсем мало времени. Меня вполне устраивало, что их... османов это интересовало.

— И ты не оставлял себе никаких записей и не делал их?

— Говорю же, синьор, верьте мне. У меня было совсем мало времени. Я сразу после Филиппо встречался с Челеби.

— А где ты встречался с Филиппо?

— В доме на улице у Сан-Поло. Я нанял его специально для встреч.

— А где ты встречался с Челеби?