Книга Песня сирены, страница 43 – Виктория Холт

— Все маленькие девочки таковы, Дамарис.

— Я знаю, но эта особенная, — вздохнула я. — Карлотта такая везучая.

— Потому что у нее есть несравненная девчушка, ты это имеешь в виду?

— Да, и это, и то, что она — Карлотта.

— Она, действительно, такая счастливица?

— У Карлотты есть все, что можно только пожелать: красота, богатство, муж, который ее любит…

— И.

Я прервала его:

— Ты хотел добавить: «и Кларисса»?

— Нет, я собирался сказать: «и очаровательная сестра, которая ее так невероятно обожает».

— Ее все обожают.

Мы поднялись на галерею менестрелей, и Мэтью вошел вовнутрь.

— Здесь довольно темно! — воскликнул он. — И довольно прохладно. Это все из-за занавесок. Они красивые, но немного мрачноваты.

Бэлл последовала за ним на галерею, она обнюхивала все вокруг.

Я сказала:

— Пойдем и посмотрим комнаты наверху. Мэтью последовал за мной. Мы прошли через спальни и зашли в одну, с большой кроватью под пологом на четырех столбах. Пологом в ней служили красные бархатные занавеси. Я тотчас же вспомнила, что однажды видела здесь Карлотту. Она лежала и разговаривала сама с собой. Я не могла забыть об этом случае.

— Интересная комната, — сказал Мэтью.

— Да, это самая большая из всех спален.

И в этот момент, мы услышали, что Бэлл яростно лает на что-то.

Мы нашли ее на галерее. Собака была взволнована, смотрела на пол и лаяла, царапая доски пола так, словно хотела их оторвать. Между досками была щель, и мне показалось, что она пытается что-то достать оттуда.

Мэтью встал на колени и заглянул в щель.

— Похоже, что там что-то блестящее. Должно быть, оно привлекло ее внимание.

Он положил руку на голову Бэлл и легонько ее погладил:

— Успокойся, ничего, там нет. Собака ответила на его ласку, но не давала себя увести, пытаясь лапой поднять доску.

Мэтью встал.

— Да, это интересный дом, — сказал он. — Я согласен, что в нем есть нечто такое, чего недостает Грассленду, но я бы сказал, что Грассленд более уютный.

Пойдем, Бэлл.

Мы начали спускаться вниз по лестнице, Бэлл следовала за нами очень неохотно. Мы остановились в зале, некоторое время оглядывая потолок. Пока мы стояли, Бэлл исчезла.

— Опять отправилась на галерею, — сказал Мэтью. — Она очень упрямая, эта Бэлл. Прежде она была собакой моего отца, и он, бывало, говорил, что если она что-то вобьет себе в голову, то так легко от этого не откажется.

Бэлл лаяла так яростно, что из-за шума мы едва могли разговаривать. Мы вернулись на галерею.

Собака опять смотрела на щель и изо всех сил пыталась поднять доску.

Мэтью сказал:

— Еще немного, и она оторвет доску. — Он опустился на колени. — В чем дело? Что тебе здесь нужно?

Теперь Бэлл лаяла с еще большим энтузиазмом. Она уловила, что у Мэтью возник интерес, и решила не отставать, пока не получит то, что нужно.

Мэтью взглянул на меня:

— Я мог бы поднять доску. Здесь не должно быть щелей, ее все равно нужно ремонтировать.

— Подними доску. Я скажу, чтобы один из работников пришел и починил ее. Я не думаю, что люди часто ходят на эту галерею: все ее боятся.

— Да, это место, где обитает призрак, не так ли? Странно, что Бэлл заинтересовалась именно им, хотя говорят, что собаки обладают особым чутьем.

— Мэтью, ты не думаешь, что мы на пороге великого открытия?

— Нет, это просто упрямство Бэлл. Она что-то там видит и не успокоится, пока не получит. Но скажу тебе, Дамарис, что меня самого это тоже заинтересовало. Ну, посмотрим, смогу ли я справиться с половицей.

Бэлл ужасно разволновалась, когда Мэтью начал поднимать доску. Она затрещала. Там, где доска касалась стены, взметнулось облако древесной пыли.

— Да, — сказал Мэтью, — ее нужно заменить. Ну, она поддается.

Доска поддалась, и мы заглянули в «пыль веков». Там, в этой пыли, и лежала вещь, которая привлекла внимание Бэлл. Это была пряжка и, похоже, от мужского башмака.

От волнения собака издавала странные звуки — то ли выла, то ли скулила, а иногда отрывисто лаяла.

— Из-за чего так волноваться? — спросил Мэтью.

— Возможно, она серебряная, — сказала я, — и, должно быть, лежала здесь много лет.

Мэтью держал пряжку в руке, а Бэлл с напряженным вниманием следила за ним, махая хвостом, и время от времени издавала странный звук, который, по-моему, должен был означать удовольствие: она получила то, что хотела.

— Мне кажется, пряжка свалилась с башмака, а ее владелец долго думал, где же он мог ее потерять, но он не догадался поискать ее под половицами. Что же теперь делать с этой доской? Я положу ее на место, — Тебе придется сказать, чтобы ее прибили, иначе кто-нибудь зацепится ногой и упадет.

Мэтью положил пряжку на пол. Собака тотчас же ее схватила.

Я потрепала ее:

— Не проглоти ее, Бэлл, — сказала я.

— Для этого она слишком умна.

Я наблюдала за тем, как Мэтью положил доску на место.

— Ну, — сказал он, — выглядит неплохо. Он встал, и мы осмотрели доску.

— Но не забудь рассказать им об этом, — сказал он.

Собака все еще держала пряжку в зубах. Она следила за нами, помахивая хвостом.

— Избалованная девица! — сказал Мэтью. — Стоит тебе только из-за чего-нибудь поскулить, и ты это получаешь, даже если для этого приходится поднимать половицу.

Мы вышли из дома и заперли его на ключ.

Мэтью сказал:

— Пойдем, навестим мою мать. Она рада, когда ты приходишь.

Так мы отправились в Грассленд. Бэлл не могла расстаться с пряжкой.

Элизабет, как всегда, тепло приветствовала меня.

— Что там у Бэлл?

Как будто в ответ, собака положила пряжку и села, глядя на нее и склонив голову набок с видом глубокого удовлетворения.

— Что это? — спросила Элизабет и подняла пряжку. Бэлл обеспокоенно взглянула на нее. — Пряжка от мужского башмака. Довольно красивая…

Бэлл начала скулить.

— Хорошо, хорошо, — сказала Элизабет. — Я не собираюсь ее у тебя отбирать.

Она вернула пряжку собаке, которая тотчас же ее схватила и унесла в угол комнаты.

Мы все засмеялись.

Тогда Элизабет сказала:

— Интересно узнать, кому она принадлежала?