Книга Песня сирены, страница 47 – Виктория Холт

В одном конце зала было возвышение, часть которого была закрыта занавесом Первые шарады прошли очень хорошо, потом наступила наша очередь. Мы с Мэтью ждали за занавесом. Занавес должны раздвинуть, и с одной стороны помоста буду стоять я в своем пышном наряде, а с другой — Мэтью. У каждого из нас было двое слуг, тоже одетых в костюмы елизаветинских времен.

Раздались аплодисменты, и мы начали нашу шараду. Я старалась изобразить величественные манеры королевы, а Мэтью — самого галантного из придворных, Уолтера Релея.

Это была короткая сцена. Следующая должна быть длиннее. Я взглянула на Мэтью. Он улыбнулся мне, снял шляпу и низко поклонился. Я сделала шаг вперед и посмотрела в пол, стараясь изобразить неудовольствие, как учила меня Элизабет. Я отшатнулась назад, Мэтью снял свой плащ, расстелил его на полу, и я прошла по нему.

Я взглянула на него с благодарностью. Он поклонился. Плащ остался на полу. Я взяла Мэтью под руку, и занавес упал, Раздались громкие аплодисменты. Занавес вновь был поднят.

— Поклонитесь! Вместе, — сказала Элизабет, стоявшая сбоку от сцены.

Так мы и стояли, смущенные, пока зрители аплодировали.

Занавес вновь был опущен, и на помост поставили небольшой столик. На мне был темный головной убор, украшенный жемчугом, причем часть жемчужин спускалась на лоб. Я накинула на плечи черный плащ и села за столик. Мэтью снял шляпу и надел парик с, черными буклями. Просто удивительно, как сильно при этом изменилось его лицо.

Он сидел у моих ног, а наши помощники, участвовавшие в сцене с плащом, теперь сидели за столом.

Мэтью перебирал струны лютни и с обожанием смотрел на меня, и это очень меня волновало.

Так продолжалось несколько минут. Затем на помост вступили бывшие слуги Релея, теперь превратившиеся во врагов Риццо. Они набросились на Мэтью. Один из них держал кинжал и изображал, что собирается вонзить его в сердце Мэтью.

Он выглядел таким свирепым, что на мгновение я в самом деле испугалась.

Потом Мэтью очень правдоподобно покатился по полу, и занавес упал.

Публика неистово аплодировала. Занавес был поднят, и Мэтью встал.

— Поклонитесь! — прошипела Элизабет. Потом мы стояли на краю помоста, держась за руки. Неожиданно раздался лай. Все оглянулись. В зал вбежала Бэлл.

Она прыгнула на помост, по-видимому, очень довольная собой. Тогда мы увидели, что она что-то принесла в зубах. Она чуть ли не с благоговением положила этот предмет у ног Мэтью.

— Что такое? — воскликнула Элизабет, выступая вперед.

Она собралась взять этот предмет в руки, но отшатнулась.

Подошел мой отец. Он встал на колени. Бэлл следила за ним, склонив голову и радостно махая хвостом.

— Это похоже на старый башмак, — произнес отец, и я заметила, что он побледнел.

— Это и правда старый башмак… — вымолвила Элизабет. — Где ты его нашла, Бэлл?

* * *

Я лежала в постели, вспоминая о минувшем вечере. Было так весело! Я была уверена, что Мэтью собирался что-то сказать мне… что-то о нашем будущем. — Но он так ничего и не сказал, а с того момента, когда вбежала собака, атмосфера изменилась.

Элизабет велела одному из слуг выбросить башмак. Он был слишком грязный для того, чтобы мы могли его коснуться. К несчастью, за башмаком пришла Мэри Рок, с совком и шваброй. Потом она сделала реверанс и вышла. Бэлл побежала за ней.

Шарады были окончены. Наши слова «плащ» и «кинжал» были отгаданы, а мы отгадали два слова второй команды — «тайный взрыв».

Потом опять должны были быть танцы, но, как только мы с Мэтью сошли со сцены, ко мне подошел отец и проговорил:

— Мама нехорошо себя чувствует, мы едем домой. Будет лучше, если ты переоденешься и уедешь с нами.

* * *

Так закончился этот вечер. В спальне Элизабет я переоделась в свое платье и поехала с родителями домой. Милая Бэлл, она так радовалась своей находке, так хотела показать ее Мэтью, чтобы он порадовался вместе с нею. Но почему этот случай показался мне столь же драматичным, как и наши сцены в шарадах?

Мы с Мэтью были так счастливы вместе, мне так хотелось снова танцевать с ним! Без этой громоздкой одежды, не подходящей ему по размеру, он танцевал прекрасно. Я не могла состязаться с ним, но чувствовала, что танцую лучше, чем когда-либо прежде, и все оттого, что рядом был Мэтью. В его обществе я ощущала себя другим человеком, я чувствовала, что у меня меняется характер, что я становлюсь более интересной, более привлекательной.

И все это сделал Мэтью, и я хотела, чтобы так продолжалось и дальше.

Это был чудесный вечер, хотя я чувствовала себя немного усталой, и я отправилась спать, уверяя себя, что Мэтью действительно меня любит.

* * *

В течение следующей недели все изменилось. Мать несколько дней пролежала в постели. Она выглядела очень осунувшейся, когда я приходила ее проведать, и говорила, что очень устала. Она, действительно, выглядела бледной и больной. Я предложила позвать доктора, но она отказалась.

Отец явно беспокоился из-за нее, и это отразилось на атмосфере в доме. Ситуация не улучшилась, когда поползли слухи о том, что на огражденном участке видели блуждающие огни. Говорили, что это — души умерших, которые не могут успокоиться и возвращаются на землю для того, чтобы отомстить тем, кто причинил им зло при жизни.

Отец отвечал, что все это чушь и что эти слухи нужно пресекать, но, когда я спрашивала его, как он собирается, это сделать, он не мог ничего предложить.

— И все из-за собаки, что попала там в капкан. Ты знаешь, ведь Роки распускают слухи.

Он был в такой ярости, что я не могла ему возражать.

— Это все шум на пустом месте! — говорила я. — Отец, ты должен что-то сделать с этим участком. Если ты сделаешь из него пастбище, или что-нибудь там посадишь, или просто снесешь забор, то это будет такой же участок, как все остальные.

— Всему свое время, — отвечал он.

Но он был очень обеспокоен. Я была уверена, что он переживает из-за мамы. Казалось, что она не хотела никого видеть, кроме него. И когда я однажды вошла; в ее комнату, то увидела, что он сидит у постели, держит ее руку и повторяет снова и снова:

— Все будет хорошо, Присцилла. Я прослежу, чтобы все было хорошо.

Через несколько дней мама встала, но все еще выглядела утомленной и больной.

* * *

Мне было нелегко обрести обычное расположение духа. Мэтью день или два не показывался. Мне пришло в голову, что он не уверен в своих чувствах ко мне, и я считала, что это оттого, что я слишком молода. Как мне хотелось быть на несколько лет старше!

Довольно странно, но ноги все время несли меня к Эндерби-холлу. Меня неудержимо влекло в этот дом и на огороженный участок. Это происходило из-за того, что все говорили о нем и о блуждающих огнях. Роки распускали слухи, что там что-то спрятано.