Книга Изменница, страница 42 – Виктория Холт

— О, Боже, — устало сказала матушка, — как трудно с этими людьми! Сепфора, твой отец всегда говорил, что эта земля бесполезна.

— Но Хассок извлечет из нее пользу, — сказал Жан-Луи.

— К тому же ему уже разрешили взять эту землю, — добавила я.

— Но Дикон уже пообещал ее Бероузу.

— Мама, — сказала я. — Дикон не имеет права ничего обещать. Только потому, что ему позволили немного заняться делами фермы, он уже решил, что она принадлежит ему. Эта ферма твоя, а Жан-Луи и Джеймс управляют ею. Как могут они успешно справляться со своими обязанностями, если этот мальчик приходит и говорит им, что они должны делать?

— Не нужно, чтобы он слышал, как ты называешь его мальчиком, — сказала матушка.

— А кто же он? Пожалуйста, будь благоразумна. Я знаю, что ты в нем души не чаешь, но…

Похоже было, что моя мать вот-вот разрыдается, Я думаю, она почувствовала в моих словах упрек в том, что на первом месте у нее был сын человека, которого она когда-то любила, а не собственная дочь.

Я быстро подошла к ней и обняла.

— Мама, дорогая, ты же понимаешь, что Жан-Луи и Джеймс должны иметь право принимать решения. Я знаю, имение принадлежит тебе, но ты мало в этом понимаешь. Ты не должна подрывать авторитет управляющего, иначе наступит хаос. И только потому, что этот избалованный мальчишка вдруг чем-то заинтересовался и думает, что может поступать, как захочет, ты не можешь ему уступить. Я думаю, нам придется уволить Джеймса, если ты будешь потворствовать Дикону.

— Мы не можем позволить себе отказаться от Джеймса, — сказал Жан-Луи. — Мне он нужен сейчас.

Жан-Луи выглядел печальным, и новая волна гнева к Дикону захлестнула меня, потому что он создал эту абсурдную ситуацию.

Моя мать с виноватым видом посмотрела на нас и сказала:

— Было так чудесно видеть Дикона, переполненного энтузиазмом, заботящимся обо всем.

— Но это не значит, что он может управлять фермой, мама, — ответила я. — Не можешь же ты ему позволить поступать по-своему.

Матушка замерла в нерешительности, и я крикнула:

— И ты еще думаешь! Тогда передай управление Дикону, избавься от Джеймса и от Жан-Луи.

— Сепфора! Как ты можешь говорить так! Ты и Жан-Луи — мои дети…

— У тебя останется Дикон, — сердито сказала я.

Теперь я понимала, что ненавидела Дикона. К моей ненависти примешивались не то страх, не то тревога, поэтому я была необычно резка.

Моя матушка была очень разумная женщина, но, когда ею овладевали чувства, она теряла здравый смысл. В этот момент она увидела всю абсурдность ситуации и, наверное, осознала, что восхищение Диконом затмило любовь к собственной дочери.

Она спокойно сказала:

— Конечно, конечно… Жан-Луи и Джеймс знают лучше. Бедный Дикон, он будет так разочаровав.

Жаль, что это случилось как раз в то время, когда он так заинтересовался фермой.

Мы выиграли сражение. Хассоку перейдет этот участок земли, а Бероуз должен будет смириться с этим и понять, что Дикон не имел права давать обещание, выполнить которое не в его власти.

* * *

На следующий же день приехал Дикон. Мы сидели за столом. Я догадалась, что он только что услышал о решении, ибо матушка моя, наверное, как можно дольше откладывала этот неприятный момент.

Он вошел, холодно глядя на нас в упор, но в глубине души весь кипел от злости.

— Итак, ты был у леди Клаверинг, — сказал он, глядя на Джеймса.

— Джеймс не был, — ответила я. — Я и Жан-Луи были у нее.

— И вы убедили ее пойти против меня.

— Не против тебя, Дикон, — сказал Жан-Луи. — Мы считаем, что так будет лучше для хозяйства.

— Что? Эта земля? Она не обрабатывается столько лет, и как это влияет на хозяйство?

— Хассок попросил этот участок, — сказал Жан-Луи, — Джеймс и я решили отдать его ему. Решение не может быть отменено.

— А почему? Бероуз имеет на него такое же право.

— Мы решили, что земля будет принадлежать Хассоку. Он попросил первым, — ответил Жан-Луи.

— Хассок! Да, конечно. — Дикон с яростью посмотрел на Джеймса. — Ты питаешь симпатию к Хассоку. Девица…

Джеймс вскочил:

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что ты не можешь ни в чем отказать маленькой Хэтти, ведь так? И если она говорит, что ее папочка хочет этот кусок земли, папочка его получит.

— Хэтти Хассок не имеет к этому никакого отношения, — сказал Джеймс. Пожалуйста, не впутывай ее.

— А мне кажется, она здесь замешана, что бы ты не говорил. Я не слепой. Жан-Луи прервал Дикона:

— Веди себя прилично в этом доме, Дикон, иначе я попрошу тебя уйти.

Дикон с иронией поклонился:

— У меня нет особого желания оставаться, — сказал он. — Но вот что я скажу тебе, Джеймс Фентон, этого оскорбления я не забуду.

— Не будь смешным, Дикон, — не выдержала я. — Тебя никто не оскорблял. Конечно, ты симпатизируешь Бероузу, но он должен понять, что такой мальчишка, как ты, не может принимать важных решений в управлении имением.

Взгляд Дикона скользнул по нам и задержался на Джеймсе. Холодная, неукротимая ненависть в глазах юноши вызвала во мне тревогу.

Дикон повернулся и вышел.

Жан-Луи покачал головой.

— Этого мальчика надо отослать в школу, — сказал он.

* * *

После сенокоса няня Лотти серьезно простудилась. Простуда перешла в бронхит. Нам сейчас, как никогда, нужна была ее помощь. Я не хотела оставлять Лотти со служанками и стала сама присматривать за ней.

Джеймс посоветовал мне взять на время помощницу. Вскоре я поняла, почему.

— Хэтти Хассок выразила желание помочь вам с Лотти, — сказал он. — Я думаю, она сможет оказаться полезной.

Меня это позабавило, ибо теперь я уже знала, что Джеймс интересуется Хэтти. Я и Жан-Луи часто говорили об этом. Мы оба очень любили Джеймса, потому что он не был обычным управляющим: не только отлично вел хозяйство, но и был интересным собеседником, все наши трапезы благодаря его разговорам были оживленны, более того, я заметила, что он брал на себя большую часть работы, чтобы Жан-Луи не очень уставал.

Хэтти мне очень понравилась, правда, она была немного замкнутая, но это не помешало нам стать добрыми друзьями.

Девушка рассказывала мне, как нелегко она привыкала к жизни на ферме.

— Конечно, — объясняла она, — я приезжала сюда летом и всегда радовалась сенокосам и празднику урожая, но понимала, что у меня мало общего с братьями и сестрами.