Онлайн книга «Гуляйполе»
|
– Так что, Демьян Захарович, доставили этого… Махну… Обстановка в Гуляйполе складывается дуже неспокойна… Исправник был строг, полон сознания своей значимости: как-никак должность почти полковничья, не чета сельскому приставу, человеку малообразованному. – Что ж там у вас еще случилось? – спросил он. Пристав оглянулся по сторонам, словно находился на людной улице, а не в кабинете, затем достал из кармана несколько листков, положил их перед исправником: – Вот-с… по всему селу… прокламации вольнодумного содержания… Исправник бросил короткий взгляд на листовки: – Э, голубчик! У нас такого добра каждый день полно!.. Ловим! – Так и мы словили. Думали, главного. А оны опять. И на базаре, и на сельской управе… Исправник вздохнул. Подчиненный казался ему простоватым и наивным человеком. Село! – У нас в Гуляйполе всегда тихо было. По-людски, – продолжал Карачан. – Ну, там выпье хто, жинку побье… не без того. Но шоб листовки? Против царя?.. – А может, не того поймали? – не без иронии спросил исправник. – Ну, як же! З револьвером! Стрелял! – Ну-ка, покажите мне вашего разбойника. Карачан исчез и тут же появился с арестантом, придерживая его рукой, чтоб не упал. Исправник свысока стал рассматривать Махно – жалкого, избитого и казавшегося сейчас ребенком. Нестор не поднимал головы. Всю дорогу он, связанный, пролежал на дне брички, и теперь ему было явно не по себе. – Это и есть ваш главный злодей? – усмехнулся исправник. – Действительно, тихое место Гуляйполе, если там такие бунтовщики. – И спросил у Махно: – Скажи, голубчик, это и в самом деле ты в полицейских стрелял? Нестор отвечал, по-прежнему не поднимая головы: – Брехня! То воны выслужуются! Настоящи злодии гуляють на свободи, а мене ни за шо – в тюрьму. Исправник задумчиво смотрел на Махно. Трудно было поверить, что это закоренелый преступник и убийца. – А на почтовую карету кто, по-твоему, напал? – спросил исправник. – О! Уже и карету якусь прилипылы! А я на заводи цили дни. Коло печи. От и подумайте, останутся у мене сылы ще на шо-небудь?.. Це ж надо! Карета!.. Он сплюнул на пол перед собой кровью. – Да как ты смеешь! – Пристав ударил Нестора по затылку, отчего у хлопца изо рта снова вылетел кровавый сгусток. Исправник брезгливо поморщился. – Прощению просим, – шмыгнул носом Нестор. – Тилькы пан пристав сильно былы мене ногамы. Видать, нутро отбылы. – Хто? Я? – Карачан был поражен такой наглостью. – Шо? Вже забулы? – Ну шо ж ты, такая падлюка, брешешь! – возмущенно закричал Карачан. Исправник бросил на пристава осуждающий взгляд, позвал конвоира: – Уведите! И, оставшись наедине с приставом, сказал ему сурово: – Из Одессы приезжает следователь. Военный. Очень строгих правил. Будет допрашивать и твоего «разбойника». Придется попридержать его, пока поправится… Могут быть неприятности. – Но як же… Мы ж старались для признания… – Так «стараться» не надо… И смотри, если убедительных доказательств не будет, все может кончиться для тебя скверно. Тем более что это явно не главарь. Мальчишка. Романтик… И прокламации эти опять же… Не он же их напечатал. Значит, есть кто-то над ним. Этого бы судака вам выловить. А вы все за плотвой гоняетесь. – Но есть же свидетели, Демьян Захарович! Не один, а двое! Своими глазами видели, як он стрелял. Даже пострадали от этого злодея! – В этих свидетелях твое спасение от неприятностей, – сухо произнес исправник. Демьян Захарович вздохнул. Ему бы пристава поумнее, пограмотнее. Но кто поедет в такую дыру, как Гуляйполе? Приходится мириться. Нестора втолкнули в камеру Александровской тюрьмы. Она была полной. Некоторые спали прямо на полу, на тонких и грязных соломенных матрасах. Махно исподлобья всех осматривал. И на него глядели. Сесть или лечь ему было негде, а он едва стоял на ногах. Это немое знакомство длилось довольно долго. Камера изучала его, он – камеру. Неожиданно с железной кровати соскочил разбитной, вертлявый малый, для которого тюрьма явно была родным домом. Он подошел к новичку: – Ты с Гуляйполя? – Ну! – с подозрением посмотрел на вертлявого Нестор. – Шуруй за мной. – Он направился к лежаку, на котором полулежал какой-то рыхлый малый. – Ну-ка, Сало, ослобони человеку шконку. Сало торопливо подчинился. В камере жили «по закону». Махно закашлялся и деликатно сплюнул в ладонь кровавый сгусток. – Не раскололся, – с уважением сказал вертлявый. – Почем знаешь? – спросил Махно, со вздохом облегчения укладываясь на грязный матрас. – Не били б так сильно. – Потом новый знакомец наклонился к уху Нестора: – Передали с воли, шоб ты кочумал. Ну, не кололся. Уходи в незнанку. Молчи, короче. Тебе вопрос, а ты: «Не знаю». Усек? – Хто велел? – Твои кореша! Они там, на воле, тумкают, как тебя из этой шкатулки высмыкнуть. Да ты меня не боись! У меня три ходки, я тут все знаю. У тюрьмы глаза большие и уши длинные. И про то, как вы, гуляйпольские, банковскую карету коцанули, мне дали набой… Знатный, базлают, пресс взяли. «Рыжье» или бумагу? Та без разницы. Все равно – орлы! – И протянул Нестору руку: – Мандолина. Это кликуха у меня такая. А ты? – Нестор. – А по-настоящему? – И по-настоящему – Нестор. – Ну, ладно. Лежи, оклемывайся. Он ощупал Нестору живот и бок. – Так… Понятно. Ребра сломали. А кончики тыкнулись в легкое… Ничо. Подправим… Эй, Сало, дай-ка полотенце! Мандолина туго спеленал полотенцем стонущего Нестора, подвязал концы. – Не вставай. Хлебово мы подадим. Лежи, пока снова потрошить не поволокут. А там – в незнанку! – И понизил голос до шепота: – Иду в долю. С твоим «рыжьем» мы им еще не такую революцию замастырим! Дым пойдет! А тем временем в хате, что снимал Антони, снова собрался «военный совет»: братья Лепетченки, Хшива, Щусь, Каретников, Петро Шаровский и Тимош Лашкевич. Он единственный из всей братии считался грамотеем, окончил гуляйпольскую сельскую школу и даже поступил в гимназию. Был он молчаливый, немногословный, но иногда давал очень дельные советы и слыл среди хлопцев «головастым». – Ну, и чего добились? – горячился Федос. – Нестора в Александровску тюрьму упекли. Вытяни его оттудова, попробуй! – А мы их еще раз пуганем! – сказал Семенюта. – Мы их так наполошим, шо на суде им Нестор малой пташкой покажется… |