Книга Голос призрака, страница 52 – Виктория Холт

Я утомилась и присела отдохнуть, считая, что в моем состоянии это простительно.

Я не долго оставалась одна. К моему огорчению, не кто иной, как Эвелина Трент, подошла и села рядом. — Приятно дать отдых ногам, — сказала она, усаживаясь. — Кажется, вам становится тяжело ходить. Сколько уже… месяца четыре, да?

— Да, — ответила я.

— То-то будет радости в Эверсли… а еще ведь и ваша матушка! Такое забавное совпадение, вам не кажется?

— Для нас обеих это очень удобно. Она хитро прищурилась.

— О, вы счастливая молодая леди. Такой хороший муж, а теперь у вас очень скоро появится маленький. Как говорится, боги благоволят к вам.

— Благодарю вас.

— Как жаль, что я немного могу сделать для моих девочек.

Я очень беспокоюсь, миссис Френшоу.

— О чем же?

— Ну, взгляните на мою Эви.

Просто картинка. Она уже достаточно взрослая и ей пора бывать в обществе. А что я могу для нее сделать?

— Она выглядит вполне счастливой.

— Она хорошая девушка. Но мне бы хотелось, чтобы она не упустила свой шанс.

— Каким образом?

— Одним единственным! Я мечтаю о том, чтобы она сделала хорошую партию, устроила свою жизнь.

— Я полагаю, она выйдет замуж.

— Да… Но брак браку рознь. Хотелось бы выдать ее за человека с положением. — Она устремила взгляд на Гарри Фаррингдона. — Такой приятный молодой человек. Полагаю, он очень богатый.

— Вы имеете в виду Гарри Фаррингдона? Мне не известно финансовое положение его семьи.

— А-а! Вы считаете, что я слишком высоко замахнулась, не так ли? Возможно, вы правы. Но я забочусь об Эви. Я воспитала ее как настоящую леди. Дала ей прекрасное образование… Это было нелегко. Понимаете, Грассленд — это не Эверсли. Мой Ричард… царствие ему небесное, к несчастью, был азартным игроком. Он спустил почти все, что мне оставил мой первый муж, Эндрю. Правда, мы и раньше не шли ни в какое сравнение с Эверсли. Понимаете, я всегда с трудом сводила концы с концами, но все-таки твердо решила дать Эви все, что могу.

— По-моему, вы отлично ее воспитали.

— Она вполне может стать украшением любого богатого дома.

— А что она сама об этом думает?

— Она? Она романтичная девушка. Молодежь больше мечтает о любви, чем о прочном положении. Миссис Френшоу, вам не кажется, что мистер Фаррингдон увлекся ею?

— Да, миссис Трент, возможно.

— Видите ли, я не могу давать и устраивать приемы в Грассленде. Такие, как они хотели бы. Но все-таки хочется дать ей шанс.

— Понимаю, — заметила я.

Она тронула мою руку холодной и костлявой рукой; я невольно поежилась.

— Не помогли бы вы мне, миссис Френшоу?

— Помочь?

— Я имею в виду Эви.

— Безусловно, помогла бы, но я не знаю, как…

— Ну, есть много способов. Вы могли бы… э-э… свести их вместе.

Вы понимаете, что я имею в виду. Устроить им свидание, ну и все такое. Понимаете меня?

— Но…

Она легонько толкнула меня локтем.

— Я знаю, вы сможете, если захотите.

Вы могли бы пригласить его… и в это же время пришла, как бы случайно, Эви.

Поминаете?

— Но пока мы не собираемся никого у себя принимать.

— О, совсем не обязательно устраивать грандиозный прием. Пусть просто он придет, а у вас как раз в гостях моя Эви. Придумайте что-нибудь в этом роде… постарайтесь.

— Я думаю, они не нуждаются в сводничестве.

— Но все-таки никогда не повредит слегка помочь. — Она посмотрела на меня в упор. — Имеются некие причины, почему вам следует помочь мне, миссис Френшоу.

— Причины?

Она кивнула, хитровато усмехаясь, и у меня нервно забилось сердце. На что она намекает?

— Знаете, — продолжала она, — в жизни так много необычного. Случаются такие вещи… вы бы никогда не поверили, если бы не знали, как было на самом деле.

— О чем это вы? — спросила я резко.

Она наклонилась ко мне:

— На днях я вам все объясню. Тогда, я думаю, вы станете более сговорчивой и сделаете все возможное для моей Эви.

В этот момент меня позвала мать, и я сказала:

— Прошу извинить меня, миссис Трент.

— Конечно, конечно. Надеюсь, вы не забудете наш разговор, не так ли?

Сделайте для Эви все, что в ваших силах.

Думаю, до некоторой степени это и в ваших интересах.

Наконец я сбежала от нее.

— Я поняла, что эта ужасная женщина прилипла к тебе, — сказала мать, и решила тебе помочь.

— Спасибо, — сказала я, — очень мило с твоей стороны.

Я не могла выбросить ее из головы, и, помнится, той же ночью она явилась мне во сне.

* * *

Фаррингдоны уехали сразу же после похорон, а Петтигрю остались у нас на несколько дней.

Через несколько дней после похорон Сабрины до нас дошли известия о казни Жоржа Жака Дантона, одного из вождей революции, Дикон мрачно острил по этому поводу.

— Ирония судьбы, — говорил он, — в том, что именно тот революционный трибунал, который он учредил, приговорил его самого к смерти.

— Очевидно, — комментировал лорд Петтигрю, — что революция подходит к концу.

— Но пока еще остается Робеспьер.

— Вам не кажется, что его дни сочтены?

— Было бы чудесно, — с горечью заметила мать, — если бы все они прекратили наводить смуту и Франция вернулась к нормальной жизни.

— Жизнь во Франции никогда больше не станет такою, как прежде, сказал Джонатан.

Все с ним согласились.

— Да, головы падают быстро, — комментировал Дэвид. — Подумать только, Дантон всего лишь на шесть месяцев пережил королеву. Это показывает, какая идет борьба за власть. Смею напомнить, что все началось с идеалов. Возможно, кто-то из них действительно хотел бороться за права людей. А потом они захватили власть… и стали бороться за еще большую, а когда уничтожили тех, кого считали врагами, они начали грызться друг с другом. Это — битва гигантов. Дантон и не подозревал, что его ждет.

— Робеспьер избавился от Дантона, но дойдет очередь и до него, пророчил Дикон. — А когда это случится, наступит конец революции.

— Их военные успехи просто поразительны, — сказал лорд Петтигрю. Сейчас идет молва об одном военном… Наполеон Бонапарт, так, кажется, его зовут… Уверен, что он сделает себе имя на военной службе.