Книга Немного ненависти, страница 116 – Джо Аберкромби

Они, однако, смолкли, когда Кальдер вошел в зал, безоружный, но с лицом, излучавшим опасность, словно обнаженный меч.

– Все вон, – коротко приказал он.

Старые и молодые шлюхи взъерошились, заворчали, бросая взгляды каждый на своего хозяина. Скейл надул пронизанные венами щеки и указал на дверь. И они поднялись с мест и цепочкой потянулись к выходу, по пути выдавая Клеверу его обычную порцию презрения, на которое он отвечал своей обычной лучезарной улыбкой. После того, как это представление закончилось, двери были закрыты, и в помещении остались только четверо: король Скейл Железнорукий, его брат Кальдер Черный, сын последнего Стур Сумрак – и Клевер.

Ну и сборище.

– Мои любящие родственники, все вместе! – пропел Кальдер голосом, исполненным презрения.

– Отец… – начал Стур, со своей стороны исполненный самолюбования и отказа признать свою вину.

– Нечего мне тут! Ты одобряешь это безумие, верно, Скейл?

– Мы на войне, брат. – Король Севера спокойно смотрел на Кальдера из-под густых бровей с проблесками седины. – Когда на войне воины сражаются – да, я это одобряю.

– Вопрос в том, как и когда они сражаются! Ты поставил под удар все наши достижения! Всю проделанную нами работу! – Кальдер имел в виду проделанную им работу, поскольку Скейл не делал ничего, кроме как пил в арьергарде, а Стур не делал ничего, кроме как горделиво вышагивал в авангарде. – Ты наше будущее, Стур! Будущее Севера! Мы не можем рисковать твоей…

Стур отмахнулся от отца так, словно разрывал паутину.

– То же самое ты говорил, когда я решил сражаться со Стучащим Странником! «Он слишком опасен, мы не можем тобой рисковать, ты наше будущее»… – хнычущий голос Стура, говоря откровенно, действительно напоминал Кальдера, когда он читал нотации. – И тем не менее, я его побил! Так же, как Девять Смертей побил Шаму Бессердечного, хотя все говорили, что это невозможно!

Его грудь выпятилась, глаза поблескивали, словно у петуха, завидевшего в своем дворе соперника:

– Этот союзный младенец вообще не воин, он не стоит и половины Стучащего Странника! Даже четверти не стоит!

– Однако его называют Молодым Львом, и мои шпионы доносят, что он серьезный противник. Сколько раз я тебе говорил: никогда не бойся врага, но всегда относись к нему с уважением! Каждый поединок – это риск, а нам сейчас нет необходимости рисковать. Наши враги измотаны, а у нас имеется свежее подкрепление. Плоский Камень может обойти их с фланга, и местность здесь вполне…

– Хватит стратегии! – Скейл наморщил нос, словно это слово дурно пахло. – Зимой ты говорил мне, что мы выиграем войну весной. Весной – что мы выиграем летом. Летом ты говорил про осень. На прошлой неделе ты заверил меня, что мы победим сейчас. Что ты придумал план получше, чем у этой союзной суки, и приготовил бойцов посильнее, чем у Ищейки. Но похоже, что союзная сука оказалась смышленее, а Ищейка – крепче, чем ты предполагал. Что, если ты снова их недооценил и не сможешь покончить с ними до того, как погода переменится и король Союза перестанет лодырничать, наконец проснется и пришлет им помощь? Что тогда?

Кальдер сердито отмел его доводы:

– Если бы из Срединных земель шла помощь, она бы уже пришла. Мы прекрасно можем покончить с ними до зимы.

– Не беспокойся, – сказал Стур. – Я могу покончить с ними еще до завтрашнего заката!

И он рассмеялся, и Скейл рассмеялся вслед за ним, а Кальдер подчеркнуто не присоединился к их веселью, а Клевер глядел на них и думал о том, что это далеко не лучший способ управлять королевством.

– Девять Смертей никогда не отказывался от поединка, и Черный Доу тоже, и Виррун из Блая! Не отступлю и я!

– Ты перечисляешь мертвых глупцов! – прошипел Кальдер, едва не вырывая на себе волосы. – Скажи ему, Клевер, во имя мертвых, скажи ему!

Клевер только и делал, что говорил ему, вот уже почти полгода, и никакого следа это не оставило, как если бы его колчан был полон одуванчиков и он стрелял ими в человека, облаченного в полный рыцарский доспех. Впрочем, еще от одного одуванчика вреда не будет. Клевер широко развел руки, словно держал на них блюдо, выложенное добрыми советами:

– Нет глупости больше, чем стремиться вступить в поединок с опасным противником на равных условиях. Погляди хоть на меня: я все потерял на круге.

– И яйца тоже? – скривил губу Стур.

– Нет, мой принц, они при мне, хотя и немного сморщились. Но с тех пор я больше ими не думаю.

– Мой племянник побил на круге Стучащего Странника, – проговорил король, сдувая пену с эля. – Уж конечно, он побьет и какого-то союзного недомерка.

– А кто это оттяпал тебе руку, братец? – спросил Кальдер. – Разве не какой-то союзный недомерок, или я ошибаюсь?

Скейл не рассердился, только улыбнулся, показывая дырку в передних зубах:

– Ты умен, брат мой. Ты хитер. Совсем как наш отец. Всем, что я имею, я обязан тебе – твоим мозгам, твоей безжалостности, твоей верности, – и я это знаю. Есть множество вещей, которые ты понимаешь гораздо лучше, чем я. Но ты не боец.

Кальдер презрительно скривился:

– Да ты и сам уже двадцать лет ни с кем не дрался! Ты просто хочешь увидеть, как он будет сражаться, чтобы вновь возродить в памяти свои былые победы. Ты разжирел, как боров, ты…

– Да, я разжирел, как боров, и на двадцать лет пережил свой расцвет, и пожалуй, для большинства людей я фигура скорей забавная. Но есть одно, о чем ты забываешь, братец.

Скейл подцепил большим пальцем свою золотую цепь и приподнял ее так, что огромный бриллиант закачался, искрясь в свете очага:

– Я – старший сын нашего отца! Я ношу его цепь. Я – король! – Он отпустил цепь и хлопнул Стура по плечу здоровой рукой: – И я провозглашаю Стура Сумрака не только моим наследником, но и моим чемпионом! Он выйдет за меня на круг и будет биться за Уфрис и за все земли между Каском и Белой. Конец разговора.

Стур расплылся в этой своей мокроглазой улыбке.

– Может быть, тебе стоило бы выйти, отец, чтобы не мешать воинам разговаривать? Нам еще надо обсудить выбор оружия.

Кальдер еще мгновение стоял молча, с лицом, застывшим неподвижной маской. Потом прошипел: «Воины…», словно это было худшее оскорбление, какое он только мог придумать, повернулся на каблуках и вышел прочь из зала.

Стур поднял свою кружку с элем.

– Клянусь мертвыми, когда он не в настроении, он может блеять как гребаная овца…

Раздался резкий треск: Скейл дал ему пощечину, выбив из его руки кружку, так что она кубарем полетела на пол.

– Лучше бы ты научился обращаться с отцом уважительно, парень! – гаркнул король, суя толстый палец в потрясенное лицо Стура, наливающееся кровью. – Ты обязан ему всем, что имеешь!