Книга В разгар лета, страница 49 – Виктория Холт

В этом ландшафте было что-то величественное.

Грегори много рассказывал нам о туземцах — он называл их аборигенами. Несколько человек из них работали в имении.

— Хорошие работники, когда есть чем заниматься, — говорил он. — Но никогда не знаешь, чего от них ожидать. Совершенно неожиданно им может прийти в голову просто бросить работу и уйти. Они называют это «пойти погулять». Иногда они возвращаются, но чаще всего вы не увидите их больше никогда.

Я думала, что эти люди пытаются приспособить свою жизнь к тем, кто пришел и завладел их землей.

Грегори рассказывал нам о местных животных. Мы видели нескольких кенгуру, которые носят своих малышей в карманах, а разновидность маленьких кенгуру называли «уолаби». От Грегори мы узнали о нашествиях саранчи на посевы, о яростных лесных пожарах, которые уничтожали все вокруг, и об ужасных засухах. Он живописно рассказывал и о медведях-коала, и о сумчатых, и о необыкновенных птицах. Мне доставляли удовольствие его рассказы о стране.

Я ехала, осматривая имение, которое раскинулось на многие мили, и чувствовала себя в безопасности, так как эта земля принадлежала моему отцу. Я взглянула назад и увидела вдалеке дом. Я спешилась, привязала лошадь к карликовому кусту и присела на землю, размышляя о своей жизни.

Стояла жара. Выезжать на прогулку в такую погоду было безумством. Я закрыла глаза и задремала. Вдруг я внезапно проснулась, не понимая, где нахожусь, и поднялась на ноги. Меня окутывая туман. Дома не было видно, но это меня не расстроило, потому что я хорошо знала направление и могла быстро добраться до дома.

Но когда я обнаружила, что моей лошади нет там, где я ее привязала, я испугалась. Видимо, я привязала ее недостаточно крепко и она ушла. Туман закрыл солнце, и оно не палило столь безжалостно.

Я пошла пешком в надежде, что увижу дом, но туман не рассеивался. Недалеко я заметила группу эвкалиптов, которых раньше здесь не заметила. Я испугалась, что заблудилась, вспомнив предостережение Грегори. Он рассказывал о людях, которые проходили много миль и обнаруживали, что ходят по кругу.

Я прилегла рядом с кустарником. Может быть, я тоже хожу по кругу? Далеко ли я ушла от дома?

Самое лучшее было подождать, пока рассеется туман.

О, какая я глупая! Мне следовало повернуть назад, как только начал подниматься туман. Мне следовало более серьезно отнестись к предостережениям и не уезжать одной.

Придется ли мне здесь заночевать? А как же дикие собаки? Они, наверное, не слишком приветливы. Кроме того, здесь водились дикие кошки.

Страх полностью овладел мной. Нет ничего хуже, чем пребывать в нерешительности в подобной ситуации. Знать бы только, что делать. Продолжать идти или остаться и подождать.

И вдруг, когда я пыталась принять какое-то решение, послышался звук, который, казалось, доносился откуда-то издалека. Я закричала в ответ и застыла в напряженном ожидании. Вдруг из тумана появился Грегори.

Он соскочил с лошади и, держа руки на поясе, стоял, разглядывая меня с усмешкой:

— Ты маленькая сумасшедшая. Сколько раз я говорил тебе…

— Я знаю, но кто мог предположить, что внезапно поднимется туман?

Он взял меня за плечи и тряхнул.

— Тебя бы следовало высечь, — рассмеялся он. — И я бы не отказался сделать это Я попыталась освободиться, но он не отпускал меня, потом наклонился и крепко поцеловал меня в губы.

Я пришла в ярость. Я была очень напугана, почти на грани отчаяния, и мне стало так легко, когда он появился из тумана. Но он осмелился сделать то, что замышлял со времени нашей первой встречи.

Я освободилась и встала в нескольких шагах от него:

— Я рада, что вы приехали, но…

— Отлично, неплохое начало, — ответил он, смеясь надо мной. — Я в этом не сомневался.

— Как вы узнали, что я потерялась?

— Лошадь вернулась. У нее больше чутья, чем у некоторых. Благодари судьбу. В противном случае ты провела бы здесь не самое приятное время, малышка Анни.

— Я уже говорила, что мне не нравится это имя.

— Тебе следует уступить и делать то, что добрый Грег скажет тебе, Анни.

— Отвезите меня домой.

— Скажи: пожалуйста, Грег.

— Пожалуйста.

— Отлично, так-то лучше. Иди сюда.

— Пожалуйста, не пытайтесь сделать это еще раз.

— А если ты меня сама об этом попросишь?

— Могу вас заверить, этого не случится. Знают ли родители, что я потерялась?

— Нет, никто не знает. Они бы сошли с ума, если бы узнали, что их маленькая девочка потерялась. Ты слишком дорогой птенчик, ты знаешь?

— Возможно, и вам следует об этом помнить.

— О, я помню. Иначе я не дотрагивался бы до тебя и в лайковых перчатках. А я дал бы тебе нечто, что ты бы надолго запомнила.

— Что же это?

— Ты поймешь, Анни. Однажды ты поймешь…

— Мы поедем назад?

Он кивнул:

— Тебе придется ехать со мной. Не заденет ли это нежных чувств госпожи, но у меня только одна лошадь.

Он вскочил на лошадь, потом наклонился, чтобы подсадить меня, и задержал свои руки дольше, чем нужно.

— Тебе придется обнять меня, — сказал он. — Держись крепко.

Я с облегчением подумала: «Скоро я буду дома».

Грегори пустил лошадь сквозь заросли кустарника.

— Ты, должно быть, рада меня видеть? Испугалась, правда? И не зря: провести здесь ночь — это не отдых на природе, уверяю тебя. Если только с тобой нет приятной компании. Мы провели замечательную ночь по дороге сюда. Ты помнишь, как я охранял тебя?

Я молчала.

— Держись крепче. Ты же не хочешь упасть с лошади, правда? Ты знаешь, я счастлив. Ехать домой, когда руки моей Анни обнимают меня…

Я убрала руки.

— Эй! Будь осторожна, — сказал он — Неожиданный толчок — и ты свалишься.

Я снова ухватилась за него. Грег потрепал меня по руке:

— Ты знаешь, Анни, я в тебя влюблен.

— Еще далеко до дома? — спросила я.

— Достаточно, чтобы мы успели немного поболтать.

— Мне нечего вам сказать. Поедем быстрее.

— Поверь мне, что я сам знаю, как мне ехать, — резко ответил он. — Я вижу, ты становишься настоящей австралийкой. Здесь чувствуешь себя свободным, здесь тебе нет никакого дела до всех правил. Ты идешь своей собственной дорогой. Ты — настоящий человек.

— Я чувствую себя настоящим человеком дома, — сказала я.

— О, такой вежливой… говоришь правильные вещи или то, чего от тебя ожидают. Откуда ты знаешь, что на самом деле чувствуют люди?