Книга Черный лебедь, страница 11 – Виктория Холт

— Да, я его видела.

— Смогли бы вы опознать его?

— Да.

— Вы говорите это очень уверенно.

— Я уже видела его накануне ночью.

Они насторожились. Я сказала нечто очень важное и теперь должна была это объяснить.

— Я дожидалась возвращения отца из палаты общин. Обычно, когда он возвращался поздно, я готовила ему ужин в его кабинете. Такой у нас сложился обычай Ожидая его, я выглянула из окна и заметила какого-то человека. Он стоял по другую сторону улицы возле садовой ограды. Казалось, будто он поджидает кого-то.

— Как он выглядел? Он был высокий?

— Среднего роста. С него слетела шляпа. Ночью дул сильный ветер Я отчетливо видела его, так как он стоял под фонарем. У него были темные волосы, спускавшиеся челкой на лоб. Еще я заметила белый шрам на левой щеке.

Мои слова взволновали их. Они удивленно посмотрели на меня, а потом обменялись многозначительными взглядами Один из них, очевидно, инспектор, медленно кивнул — Просто превосходно, — сказал он. — И вы видели, как тот самый человек стрелял в вашего отца?

— Да, но на этот раз у него была другая шляпа, надвинутая на брови. Волос я не видела, но заметила шрам. И я сразу поняла, что это тот человек, который кого-то поджидал у нашего дома вчера ночью — Очень хорошо. Благодарю вас, мисс Лэнсдон.

В газетах появились кричащие заголовки:

«БЕНЕДИКТ ЛЭНСДОН УБИТ

Сегодня возле своего дома был застрелен Бенедикт Лэнсдон. Возле него находилась его дочь, мисс Люси Лэнсдон.»

Разносчики газет выкрикивали эти фразы на улицах. Весь Лондон говорил о гибели Бенедикта Лэнсдона, имя которого еще совсем недавно появлялось в заголовках новостей в связи с его оппозицией законопроекту Гладстона.

Вечером второго дня из Корнуолла приехала моя сестра Ребекка. Один ее вид уже немножко поднял мое настроение, и я вспомнила, что в детстве всегда обращалась к ней за утешением.

Ребекка вошла в мою комнату, и мы крепко обнялись.

— Моя бедная, бедная Люси! — сказала она. — Это ужасно! И в такой момент ты была рядом с ним. Что все это значит? Кто мог это сделать?

Я покачала головой:

— Здесь уже была полиция. Они задали мне множество вопросов. Селеста не хотела допускать их ко мне, но они настояли на своем.

— Ходят слухи о том, что это как-то связано с его оппозицией проекту по Ирландии.

Я кивнула:

— Говорят, что законопроект не прошел в палате лордов именно потому, что против него выступил мой отец. И, конечно, он был одним из тех, кто голосовал против.

— Но ведь не может это быть причиной убийства?!

— Я не знаю. Возможно, это лишь неудачное предположение. Пресса подогревает эту тему, чтобы все выглядело более сенсационным. Вспомнили об убийстве в Феникс-парке.

— Это было давно.

— Лет десять назад. Тогда лорд Фредерик Кавендюп и его заместитель были застрелены… точно так же, как и мой отец.

Ребекка кивнула.

— Поэтому все может быть, — сказала я. — Кто же еще мог это сделать?

— Допустим, кто-то, кого он знал много лет назад и с кем у него были какие-то личные счеты. Ты ничего подобного не слышала? Думаю, у такого человека, как Бенедикт, могли быть враги.

— Я ничего не знаю, но надеюсь, что полиция все выяснит.

— Люси, ты должна поехать со мной в Корнуолл.

— Пока не могу, Ребекка. Мне нужно задержаться здесь на некоторое время. Тот факт, что я была рядом с ним, когда все это случилось… Наверное, полиция будет вновь приходить и задавать мне вопросы. Проведут расследование, а после этого… как ты думаешь, что произойдет? Этого человека поймают?

Она пожала плечами.

— Понимаешь, я видела его, — продолжала я. — Я отчетливо видела его.

Я рассказала ей о мужчине, который стоял у садовой ограды в ночь накануне убийства, и о том, что на следующий день я ясно видела, как он убил моего отца Сестра была поражена.

— Очевидно, он совершил бы это еще накануне, если бы твой отец вернулся домой. А ты уверена, что это тот же самый человек?

— Абсолютно. У него запоминающееся лицо. Более того, в нем было что-то такое… я не могу описать словами… какая-то целеустремленность.

— Ты и об этом сообщила полиции?

— Да, и они очень оживились.

— Может быть, этот человек им известен?

— Об этом я не думала. Но мне кажется, что такое вполне возможно. Ах, Ребекка, как хорошо, что ты приехала! Теперь, когда ты рядом, мне стало немножко легче — Я знаю, — тихо сказала она.

— Ты надолго приехала?

— Я дождусь похорон, а потом заберу тебя к себе.

— Вероятно, ведется следствие.

— Конечно, оно будет продолжаться. Я останусь здесь до его окончания, а потом ты поедешь вместе со мной в Корнуолл.

— А что с Селестой? Я чувствую, что должна поддержать ее.

— Она тоже может поехать с нами. Вам обеим лучше на некоторое время уехать отсюда.

— Теперь все изменится, — сказала я. — Наверное, нам нужно будет подумать о том, что делать дальше.

Но пока я не могу ни о чем думать, кроме того, как он стоит с удивленным выражением на лице. Наверное, это длилось меньше секунды, но мне она показалась вечностью, и вот мой отец пошатывается, залитый кровью… Ах, Ребекка, это было ужасно!

Она вновь обняла меня и крепко прижала к себе.

— Постарайся выбросить это из головы. Все кончено, и мы уже ничего не можем поделать. Нужно думать о будущем.

— Хорошо, но позже…

— Дети будут так рады твоему приезду, — сказала Ребекка, — И Патрик тоже.

Я кивнула. Мне всегда доставляли удовольствие поездки к Ребекке, встречи с ее счастливой семьей.

У нее было два чудесных ребенка. Альвина, которой было почти шесть лет, и четырехлетний Джейк. Я считала их очень интересными и забавными детишками. Я любила море и пустоши, я любила сам дух этих мест. Но, находясь там, я постоянно думала о своем отце, который всегда беспокоился, когда я уезжала из дому. Поэтому у Ребекки я бывала не так часто, как мне хотелось бы, чтобы не расстраивать отца.

Я представила себе, как он говорит:

— Отправляешься в Корнуолл?

— Я уже давненько там не была.

— Ну, и сколько же ты будешь отсутствовать?

— По крайней мере, месяц. Не стоит тратить время на дорогу, чтобы ехать туда на меньший срок.

— Боже, целый месяц!

Я знала, что всю жизнь буду вспоминать такие разговоры и мое сердце будет разрываться оттого, что отец покинул меня навсегда, убитый человеком, который даже не знал его.