Онлайн книга «Хмель свободы»
|
– Вставай! Немцы уже под Ростовом! Клянусь Одессой! Нестор протер глаза. – Когда будут в Ростове, разбудишь! – недовольно буркнул он и попытался снова чем-нибудь накрыть голову. Бомбист сгреб Нестора в охапку и рывком поставил на ноги. – Мне сказали, шо ты – Махно? – Ну! – С Гуляйполя? – С Гуляйполя! – Брешеш! Той Махно, рассказують, черт з рогами. Моторный хлопец, боевой, первейший из анархистив. А это шо?.. Малое, сонное, ленивое, як байбак! – Но-но! Не сильно наступай, дядя! – озлился Махно. – Если тебя перерубать, тоже поменьшаешь! – Не серчай! – добродушно пробасил бомбист. – Пошли быстренько! Они спустились на этаж ниже, миновали пустой зал, где еще вечером шло пиршество. Бомбист на ходу сказал: – Мне пожаловалысь, явился Махно, всю федерацию разогнав и пишов спать. Чого ж, спрашиваю, сами сматываетесь, а його не разбудылы? Так боимся, говорять. Злющий, як собака… Я и подумав: попаде хлопець до немцев, клянусь Одессой. – А, собственно, ты кто такой? – спросил Махно. – Ну, ты даеш! Мене весь Донбасс знае, а ты «хто такой». – Здоровяк протянул ему руку: – Командир донбасских анархистов-бомбистов Левка Задов. Шо, не слыхав? – Нет. – Значит, ще услышишь! Клянусь Одессой! – Не пойму, так ты с Одессы чи з Донбасса? – А шо тоби больше бы понравилось? – Все равно. – Вообще-то я донецкий. Но шибко Одессу полюбыв. Мы там буржуазию тряслы. Хороший город, богатый. Со звоном разлетелось большое оконное стекло, и с улицы донеслись звуки выстрелов, цокот копыт… – Быстрее! – Задов схватил Махно за руку. Но тот вырвал ее, остановился как вкопанный. Задов с удивлением посмотрел на Нестора. – У меня в маузере еще пять патронов. И обойма. Да ты мне пяток бомбочек оставишь, – сказал Нестор и, подумав, добавил: – И катись к едрене фене своей дорожкой. – Шо, геройску смерть хочешь принять? – спросил Задов, почесывая затылок. Этот маленький гуляйпольский анархист вызывал у него симпатию. – Давай бомбы! – попросил Нестор. – Сичас! – Левка подошел к Махно, якобы собираясь отцепить от своих ремней гранаты, но неожиданно сгреб его в охапку и, как пушинку, понес вниз, к выходу. На улице, в реквизированном автомобиле, Левку уже ждали его товарищи-бомбисты. Тревожно прислушивались к разгорающейся в ближних кварталах перестрелке. Задов бросил Нестора в кузов автомобиля и навалился на него, попридержал. – Гони на станцию! – крикнул он шоферу. – До бронепоезда! …Неуклюжий сборный бронепоезд, обсыпанный людьми, словно муравьями, двигался по степным просторам. На борту главного блиндированного вагона оплывшей масляной краской было выведено «Анархист Коц…». Задов, Махно и еще несколько человек сидели на крыше бронеплощадки рядом с орудийной башней. Постукивали на стыках колеса. Перегруженный бронепоезд двигался медленно. – Слушай, шо это за «Анархист Коц»? – спросил Махно у Левки. – Кто такой? Ничего про такого не слыхал. – А бес его знает, – пробасил Левка. – В России сейчас анархистов, як блинов на Масленицу. – Ты, Левка, все про блины, – заметил сосед, перепоясанный пулеметными лентами. – Давай лучше про мацу… – Мацу не люблю. Сухость одна и хруст. Блины – другое дело. Особенно на коровьем масле. Багато не съем, а штук двести – ежели под настроение и в аппетит. Клянусь Одессой! Окружающие расхохотались. – Не надо, братцы, про жратву, – попросил кто-то. – Бо вже живот втянуло, як у той блудной собаки. – Буде станция – розживемся! – ободрил «братков» Задов. – И все-таки, – не унимался Махно, которого пока еще не слишком волновала мысль о еде, – кто ж он такой, этот Коц? Я почти всех известных анархистов знаю. Чем прославился? Пожав плечами, Левка постучал массивной самодельной бомбой по броне орудийной башни. Люк отворился, и оттуда высунулся чумазый морячок в кожанке и бескозырке с местами вылинявшей надписью «Бесстрашный». – Чого грюкаете, дармоеды безбилетни? – весело спросил он. – Тут, братишка, есть интерес насчет этого Коца. Шо за анархист? Чим прославывся? – обратился к нему Левка. – Колеса крутятся, шо вам ще надо? – удивился моряк. – Не скажи! Желаем знать своих героев, – ответил Левка. – Имеем право. – То не Коц, а Коцюба. – Коцюба? – Нестор удивленно пожал плечами. – Кто-нибудь слыхав про таку знаменитость? – Ни! – Не знаем. Хто такой? Морячок сбил набок бескозырку: – Так це ж я и есть Коцюба… Краски, понимаеш, трошкы не хватило. В Царыцыни розживусь – домалюю. – Краской разживешься и напишешь: «Анархист Кропоткин»! – строго сказал Махно. Морячок задумался, стал загибать пальцы, считать. Покачал головой: – Ни, не намалюю. Буквов багато, не вместяться. А Коцюба – в самый раз. – И чим же ты, Коцюба, так прославывся, шо на нашем революционном бронепоезди свою фамилию желаешь увековечить? – так же строго, как и Махно, спросил у морячка Левка. – Чим-чим? – даже обиделся морячок. – А цым… як його… Ну, хлеб ростыв, диток тринадцать душ… и цее… два года комендором при орудии. – Ну, орудие – это щас не в счет. Теперь все чи при орудии, чи при пулемети. Жизнь така, – размышлял Левка. – А от тринадцать диточок – это да! – И решительно добавил: – Ладно! Малюй свою фамилию. Як братва? Не будет возражениев? – Та ни! – Чого там! – Хай малюе!.. Левка протянул комендору уполовиненную «козью ножку». Морячок с наслаждением затянулся. – Хорошо тут у вас, на воздухи, – сказал он. – Блаженство души. – Так вылезай! – пророкотал Задов. – Пулемет дамо! Ручный! – Не можу. Потому я есть корабельный комендор и должон быть при орудии. – Так немцы далеко отстали, из твоей пушки не достать. – А як большевыки? – Ты шо, очумев? – спросил Задов. – Мы ж до большевыков и прорываемся, им на подмогу. – Опоздали вы, братишечки, не знаете текущего моменту! – сказал комендор. – У йих все переменилось. Даже Красну гвардию большевыки переделують в Красну армию. Без выборных командирив, а только спецы и при йих комиссары. И дисциплина, як в старе время… – Да ты шо? – удивился Левка и растянул ворот куртки-шахтерки. – А за шо ж мы тогда з красноперыми вмести буржуев били, за шо з ими, з красноперыми, разом воевалы? Бок о бок! |