Онлайн книга «Хмель свободы»
|
Тина попробовала оправдаться, но лучше бы ей промолчать: – Я ж про вас думала… Ночью шось говорылы, а очи закрыти… аж страшно… – Дура! – Он запустил в нее сапогом. – Будят – поднимай! Сапог с силой ударился в стену, рядом с головой Тины. Она закрылась руками. – А, черт! – негодуя уже на самого себя, подобрав сапоги и одежду, Махно выскочил в коридор. Там его ждал взволнованный Юрко. Помог одеться. Руки у Нестора никак не попадали в рукава «венгерки» – красивой синей свитки со шнурами и двумя рядами пуговиц. Папаху он теперь носил высокую, каракулевую. Да и каблуки на сапогах были гораздо выше, чем на самых нарядных шляхетских. Не хотелось ему быть невысокого росточка… – Батько, давайте возьмем з собою хоть пару тачанок з пулеметамы, – предложил Юрко уже во дворе, усаживаясь в тачанку. – Чорт их знае, шо за люды… – Шо те пулеметы супротив бронепоезда! – зло ответил Махно. – Головы с собой возьмем!.. Трогай! Бронепоезд был облеплен мелкими снежными хлопьями, как рождественский подарок, но сквозь снег четко проступала надпись «Вильна Украина». По платформе вдоль бронепоезда прохаживалась группа офицеров. Во главе – суровый человек в пенсне. Кожаное полупальто австрийского покроя, с накладными карманами. На белой папахе с красным шлыком, закинутым на переднюю часть шапки, красовалась желто-синяя кокарда с трезубцем в сердцевине. На груди – желто-синий бант. Это и был генеральный хорунжий. И с ним еще двое-трое офицеров, одетых разнообразно, но тоже в папахах со шлыками и при бантах. Погон ни у кого не было: новая армия Украинской народной республики хотела откреститься и от офицеров, и от гетманцев. Тачанка с Махно, Каретниковым и с Юрком за кучера влетела прямо на платформу. Махно соскочил на досчатый настил и неторопливо, как бы ленцой подошел к роскошному командиру. Подошел не как подчиненный для доклада, а как хозяин, встретивший неожиданного гостя и ждущий объяснений причины визита. Генеральный хорунжий вынужден был представиться первым. Он взмахнул рукой с золотыми шевронами, но не поднес ее к виску для приветствия, а словно собирался почесать за ухом, да передумал. – Слава Украини! – произнес он и, не дождавшись ответа, сухо сообщил: – Генеральный хорунжий броневых сыл Народной республикы Украины Суховерхый. – Махно! – Догадався, – сказал Суховерхий, с чуть приметной усмешкой оценивая рост Махно, его каблуки, «венгерку», огромный маузер в деревянной кобуре. – Я вас чекаю вже бильше чотырех годын. – Он бросил короткий взгляд на часы, извлеченные из бокового кармана кожанки, и щелкнул крышкой. – Ще б трошкы, и я открыв бы огонь по ваший резиденции за непокору. Мои гарматы бьють верст на десять з гаком. – А у меня тут недалеко, в Пологах, стоит паровоз под парами, – смирненько так и тихо, на хорошем русском ответил Махно. – На паровозе сорок пудов динамита. Если пустить на вашу колею… Интересно бы получилось! Суховерхий пристально посмотрел в глаза Нестора. Но куда его спрятанным за стеклышками серым глазкам против яростного взгляда каторжника. Не та была у него биография, не такую жизнь прожил генеральный хорунжий. – Ну что ж, вы именно такой, каким мне вас обрисовали, – сказал Суховерхий, тоже переходя на русский. – Поговорим по-хорошему. Я, между прочим, не какой-нибудь военный скот, жаждущий крови, а в недавнем прошлом доцент украинской филологии… – Он указал рукой. – Пройдемте в салон, поговорим наедине. – Поговорим, – сухо ответил Махно. – Ссориться нам, украинцам-демократам, не пристало, – заметил генеральный хорунжий. – Не затем мы совершаем революцию. Они вдвоем шли к вагону, украшенному трезубцем. Махновские хлопцы и свита хорунжего остались на перроне. Салон-вагон поистине был генеральский, доставшийся от царской армии. Да и весь бронепоезд – не какой-то там самоклепанный из железных листов в мастерских, а заводской, на манер броненосца. «Подарок» от старого режима, от царской России. Круглые башни с трехдюймовками, барбетные выступы для пулеметов, тяжелая морская пушка… На стенке штабного отделения, в самом центре, висел большой портрет усатого человека. На столе, придавив развернутые штабные карты, стоял ополовиненный штоф, в беспорядке были расставлены тарелки с закусками. Их встретил крупный и грузный человек с оселедцем на голове, в русском генеральском мундире без знаков отличия, но тоже с бантом. Он крепко, по-мужицки, пожал Нестору руку. – Головный атаман Запорожского коша полковник Горобец, – представился он басом. Видимо, полковник уже был порядком навеселе. Сели за стол. – Ну, по первой! – предложил Горобец. – За вильну Украину! – Похоже, уже не по первой, – заметил Суховерхий. – Так сьодни ж празднык, – ответил, багровея, атаман. – Сегодня и правда праздник, – объяснил хорунжий. – Наши войска отбили Катеринослав. Правда, в верхнем городе еще офицерский корпус… сотни две… и остатки австрияков… но это так… пыль. – Мы их! – Горобец хлопнул кулаком одной руки по ладони другой. – Само собой… Но давайте о главном. В Украинской республике теперь народная власть. Директория. Во главе крупнейший украинский социал-демократ Винниченко, прекрасный писатель. Не читали? – Слышал, – нахмурился Махно. – Все, знаете, недосуг. То тюрьма, то революция, то война с германцем… – За нас также профессор Грушевский. Конечно, знаете? Бывший председатель Центральной рады и, смею заверить, выдающийся историк. Кстати, из эсеров… – продолжил генеральный. – Лучшие люди! Но главное, – Суховерхий указал на портрет, – головной атаман всеукраинского войска Симон Васильевич Петлюра, тоже социал-демократ. Он ведет нас к победе. – За Петлюру! – предложил Горобец. – А из селян у власти есть кто? – спросил Махно. – Вся Директория – защитница селян. У Симона Васильевича отец – извозчик, а сам он даже не смог окончить духовную семинарию. Революция позвала! Горобец кивал, хотя, похоже, высокопарная речь Суховерхого ему не совсем нравилась. Верховенство профессоров и интеллигентов его не очень радовало. – Сам я – тоже из простых, – перебил он Суховерхого. – В царский армии насилу до прапорщика дослужився… А Петлюра – это голова. Хочь, если по правди, як военный атаман – тьфу! Не знае, де левый фланг, де правый!.. Суховерхий постучал ладонью по столу, оборвав крамольные слова атамана: – Стоп! Досыть! – Он повернулся к Нестору: – Петлюра о вас наслышан. Ценит. Предлагает важную должность и союзничество. Нам надо объединяться против большевистской России. Это страшная разрушительная сила, которая принесет Украине беду. Мы должны вместе срочно создавать единую армию! – Козак козаку брат! – изрек Горобец. – Шоб я сдох! Махно сосредоточенно смотрел на портрет Петлюры. Предложение Суховерхого не вызвало у него восторга. |