Онлайн книга «Хищные птицы»
Все слышали, как он смачно плевал, а потом разражался грубым хохотом, прежде чем передать вниз первую оловянную кружку. Каждую кружку нужно было передать вдоль всего ряда пленных, и они неловко брали ее скованными руками… а когда одну разлили, заменить ее было нечем. – Только по кружке для каждого джентльмена! Двадцать шесть кружек, и ни капли больше! – весело повторял Сэм Боуэлс. Большой Дэниел давно уже не мог пить без посторонней помощи, и Эболи пришлось поднять его голову, пока Хэл по каплям вливал воду ему в рот. Другим раненым помогали точно так же. Немало воды пролилось зря, вытекая из почти неподвижных губ, да и времени это занимало достаточно. Сэм Боуэлс потерял терпение задолго до того, как дело было завершено. – Что, больше никто не хочет? Ну и ладно, я пошел. И он захлопнул люк и задвинул запоры, оставив большую часть пленных тщетно умолять о воде пересохшими губами. Но Боуэлс был безжалостен, и им пришлось ждать следующего дня, чтобы получить свою порцию. Тогда Эболи просто набирал воды в рот, прижимался губами к губам Дэниела и вливал воду в бесчувственного товарища. Другие поступали так же с остальными ранеными. Способ оказался достаточно быстрым, чтобы устроить даже Сэма Боуэлса, и при этом терялось меньше драгоценной воды. И Сэм Боуэлс лишь хихикнул, когда снизу кто-то крикнул: – Бога ради, боцман, здесь у нас мертвец! Тимоти О’Рейли испускает вонь до самых небес! Ты что, не чувствуешь? Сэм ответил: – Рад, что ты мне сообщил. Значит, ему уже не нужна вода. Завтра принесу только двадцать пять кружек. Дэниел умирал. Он уже не стонал и не метался в лихорадке. Он лежал совершенно неподвижно. Даже его мочевой пузырь пересох и уже не извергал непроизвольно жидкость на вонючие доски под ними. Хэл поддерживал его голову и шептал, стараясь убедить друга остаться в живых: – Ты не можешь сдаться сейчас. Продержись еще немного, мы доберемся до мыса Доброй Надежды, ты и не заметишь как! И там ты напьешься свежей вкусной воды, и симпатичные девушки-рабыни будут ухаживать за тобой. Ты только представь все это, Дэнни… Примерно в полдень шестого, наверное, дня в море Хэл окликнул Эболи: – Слушай, я хочу кое-что тебе показать. Протяни-ка руку. Он взял пальцы Эболи и прижал их к спине Дэниела. Кожа была настолько горячей, что к ней почти больно было прикасаться, а плоть настолько истаяла, что ребра торчали, как обручи бочки. Хэл подвинул Дэниела, насколько позволили кандалы, и пальцы Эболи оказались у плеча товарища. – Вот. Чувствуешь, как надулось? Эболи хмыкнул: – Чувствую, но не вижу. Его так держали цепи, что он даже не мог посмотреть поверх недвижного тела Дэниела. – Я не уверен, но, думаю, знаю, что это такое. Хэл приблизил лицо и напряг глаза в тусклом свете. – Шишка размером с грецкий орех. И черная. Он осторожно коснулся вздутия, и даже это его легкое движение заставило Дэниела застонать и дернуться в оковах. – Оно должно быть очень мягким… – Сэр Фрэнсис тоже приподнялся и попытался подвинуться. – Рассмотреть не могу. Где оно? – Прямо под лопаткой, – ответил Хэл. – Уверен, это та самая мушкетная пуля. Она вышла из груди и теперь лежит под кожей. – Она-то его и убивает, – сказал сэр Фрэнсис. – От нее расползается зараза и пожирает его изнутри. – Если бы у нас был нож, – пробормотал Хэл, – мы могли бы попытаться вырезать ее. Но Сэм Боуэлс забрал все хирургические инструменты. Эболи сообщил: – Но только после того, как я припрятал один из ножей. Он пошарил за поясом своих штанов и извлек тонкое лезвие. Оно чуть заметно блеснуло в слабом свете из решетки над головой Хэла. – Я ждал возможности перерезать им горло Сэма. – Мы должны рискнуть и сделать надрез, – решил сэр Фрэнсис. – Если оставить пулю в его теле, она убьет его вернее, чем скальпель. – Мне отсюда не видно, где нужно резать, – сказал Эболи. – Придется вам это сделать. Цепи загромыхали и зазвенели, потом сэр Фрэнсис проворчал: – Мои кандалы слишком короткие. Мне не дотянуться. Все какое-то время молчали, потом сэр Фрэнсис окликнул сына: – Хэл! – Но, отец, – запротестовал Хэл, – я же ничего об этом не знаю, я не умею! – Тогда Дэниел умрет, – ровным тоном произнес Эболи. – От тебя зависит его жизнь, Гандвана. Вот, возьми нож. Хэлу показалось, что тонкий ножик весит не меньше свинцового бруска. У него пересохло во рту от страха, когда он большим пальцем проверил острие лезвия и понял, что оно стало довольно тупым от долгого применения. – Оно тупое! – возразил он. – Эболи прав, сын мой… – Сэр Фрэнсис положил ладонь на плечо Хэла и сжал его. – Ты – единственный шанс Дэниела. Хэл медленно вытянул левую руку и нащупал шишку на горячем теле Дэниела. Она двигалась под его пальцами, Хэл даже ощутил, как она мягко задела кость. Боль заставила Дэниела очнуться, он забился в оковах. И крикнул: – Иисус, помоги мне! Грешен я перед Богом и людьми! Дьявол пришел за мной. Он черный… все вокруг темнеет… – Держи его, Эболи, – прошептал Хэл. – Держи покрепче! Эболи обхватил Дэниела рукой, вокруг несчастного словно обвился огромный черный питон. – Давай! – сказал он. – Быстрее! Хэл наклонился ближе к Дэниелу, настолько близко, насколько позволили цепи: теперь его лицо было на расстоянии ладони от спины Дэниела. И Хэл немного лучше рассмотрел вздутие. Кожа в этом месте натянулась так, что стала блестящей и пурпурной, как перезревшая слива. Хэл прижал пальцы левой руки по обе стороны шишки и еще сильнее натянул кожу. А потом глубоко вздохнул и прижал кончик скальпеля к вздутию. Собравшись с духом, мысленно сосчитал до трех и надавил ножом на кожу тренированной рукой фехтовальщика. Хэл почувствовал, как нож глубоко вошел в спину Дэниела, а потом наткнулся на что-то твердое и неподдающееся… металл ударился о металл. Дэниел вскрикнул, а потом обмяк в руках Эболи. Из глубокого разреза вырвался фонтан крови и гноя. Горячая и густая, как плотницкий клей, струя угодила прямо в рот Хэла и растеклась по его подбородку. От нее исходила вонь похуже той, что царила в рабском трюме, и Хэл ощутил приступ сильной тошноты. Но он подавил его и отер лицо тыльной стороной ладони, а потом снова заставил себя наклониться над раной. В ней продолжала пузыриться черная жижа, но Хэл различил в разрезе посторонний предмет. Он подцепил его концом скальпеля и вытащил наружу темный волокнистый ком, на который налипли осколки кости и свернувшаяся кровь. |