Онлайн книга «Мадонна Семи Холмов»
|
Она любила Лукрецию, правда, любила. Никто и никогда еще не был к ней так добр. Ради Лукреции она станет лгать, да она все ради нее сделает! Рядом с Лукрецией и она прониклась верой в то, что все в жизни будет хорошо, что беспокоиться не о чем. Замечательная философия! И Пантизилия надеялась, что ей удастся до конца сохранить эту веру. – Пантизилия, как ты считаешь, может, мне следует отправиться к отцу и объявить, что мы с Педро любим друг друга? Что Педро – мой супруг, и что мы должны пожениться? Услышав эти слова, Пантизилия встряхнулась и спустилась на землю. – Его Святейшество недавно пережил удар, мадонна. Брат ваш умер всего три месяца назад. Пусть он оправится от одного удара, пока вы преподнесете ему следующий. – Но он будет рад! Он любит детей и хочет, чтобы у нас были свои дети. – Но не дети камердинеров, мадонна. Молю вас, послушайтесь моего совета. Подождите, выберите правильный момент. Еще есть время. – Но люди-то станут замечать! – Сестры? Да они не очень-то наблюдательны. Я сошью вам платье с высокой талией и пышной юбкой, в таком платье можно родить – никто и не заметит. – Странно, Пантизилия, но я так счастлива! – Дражайшая мадонна, вы созданы для материнства. – Наверное, так и есть. Когда я думаю о том, как буду держать ребенка на руках, как покажу его Педро, все во мне поет от радости. И тогда я забываю обо всех заботах. Я забываю о Джованни, забываю о горе отца, о Чезаре и… Не важно. Я даже чувствую себя виноватой. – Вот уж глупости, счастливый человек всегда прав. Счастье – вот в чем главный смысл жизни. – Но мой брат недавно погиб, отец сломлен горем, а я – по-прежнему жена другого. – Время пройдет, и с ним грусть Его Святейшества. А Джованни Сфорца больше не будет вашим мужем, да он никогда им и не был… Его Святейшество об этом позаботится. Пантизилия старалась не углубляться в этот вопрос. Она знала, что Лукреции придется предстать перед кардиналами и объявить себя девственницей. Нет, юбку следует сделать очень пышной… Теперь Папа проводил много времени со своим старшим сыном. Как говорили в Ватикане: «Его Святейшество позабыл свои клятвы покончить с непотизмом, он забыл своего Джованни, и теперь вся его любовь принадлежит Чезаре». Отношения между Александром и Чезаре изменились. Удар потряс Александра основательно, Чезаре же стал гораздо терпимее и спокойнее – он был убежден, что отец уже никогда не станет таким, как прежде, что теперь положение изменилось, что отец впадет все в большую от него зависимость. Александр чуточку утратил в своем авторитете, Чезаре чуточку приобрел. В дни скорби Александр выглядел настоящим стариком, сейчас он несколько оправился, но уже не казался мужчиной в расцвете сил. А Чезаре усвоил один важный урок: он может делать все, что ему заблагорассудится, и все сойдет ему с рук. Папа сказал ему: – Сынок, что-то эта история с разводом твоей сестры затягивается. Пора ей предстать перед ассамблеей. – Да, отец. Чем скорее она освободится от этого человека, тем лучше. – Но ты там, в Неаполе, не терял времени даром? Ты обсудил с королем вопрос о возможном муже для твоей сестры? – Конечно, Ваше Святейшество. Мне предложили Альфонсо, герцога Бишельи. – Незаконнорожденный… – пробурчал Папа. Чезаре пожал плечами. – И к тому же брат Санчи, – продолжал Александр. – Он похож на сестру только внешне. Папа кивнул. Он мог простить Чезаре смерть Джованни, потому что Чезаре – один из Борджа и его сын, но он не мог простить Санче того, что она стала одним из поводов для соперничества между Чезаре и Джованни. Он обдумывал этот вариант. Союз с Неаполем был бы сейчас выгоден, а когда нужда в нем отпадет, легко можно будет избавиться и от этого брака. – А ко мне обращался и князь Салерно по поводу своего сына Сансеверино. – Не сомневаюсь, что король Неаполя слышал об этом, именно поэтому он так хочет, чтобы вы подумали об Альфонсо Бишельи. Ему бы не хотелось, чтобы в нашу семью вошел союзник французов. – Но есть еще Франческо Орсино, и владетель Пиомбино, и Оттавиано Риарио… – Ах Лукреция, она еще не успела избавиться от одного мужа, а ее ждет уже целая толпа претендентов. Счастливица Лукреция! – А ты, конечно, думаешь об одном – что тебе отказано в праве на брак, сын мой. Глаза Чезаре вспыхнули. – Отец, мне намекнули, что, если я стану свободен, мне могут предложить Карлотту Арагонскую, законную, – Чезаре сделал особый упор на этом слове, – дочь короля. Она получила образование при французском дворе. Воцарилось молчание. Чезаре подумал, что это величайший миг в его жизни, потому что Папа впервые вознамерился поступиться своим превосходством. Минуты тянулись как часы, и наконец Александр произнес: – Такой брак может принести нам много выгод, сын мой. Чезаре упал на колени и горячо поцеловал отцу руку. С этим сыном, думал Александр, я позабуду все свои печали. Он достигнет величия, и я перестану горевать о его погибшем брате. Теперь жизнь Лукреции в монастыре Сан-Систо состояла из чересполосицы радостей и страхов. Она и Педро предавались удовольствиям как люди, которые подсознательно понимают, что все это – ненадолго. Они ловили каждый миг счастья, они наслаждались каждой минутой, потому что не знали, когда наступит день их расставания. Пантизилия все время была с ними, она делила их радости и печали и часто плакала по ночам, думая о том, что ждет влюбленных. И вот однажды Педро принес от Папы ту самую весть: Лукреции надлежит предстать перед ассамблеей послов и кардиналов в Ватикане. Там ее объявят virgo intacta. Лукреция впала в панику. – Что мне делать? – без конца спрашивала она Пантизилию. Маленькая горничная пыталась ее успокоить. Ей следует надеть платье, которое Пантизилия для нее приготовила, сейчас зима, в монастыре холодно, так что неудивительно, если она наденет побольше нижних юбок. Ей надо высоко держать голову и всем своим видом убеждать их в своей невинности. Она сможет. Она должна. – Но как, как, Пантизилия? Я буду лгать этим достойным, осененным святостью людям? – Вы должны, дорогая мадонна, у вас нет другого выхода. Так решил святой отец, и вам необходимо освободиться от Джованни Сфорца. На каких других основаниях вы сможете получить развод? Лукреция начала истерически хохотать. – Пантизилия, почему ты так торжественно выглядишь? |