Книга Город чудес, страница 100 – Роберт Джексон Беннетт

— Возможно. Нам придется рискнуть. Наш враг хочет сам сделаться Божеством. Если еще одно Божество будет на нашей стороне…

— Начнется новая божественная война, — мрачно говорит Сигруд.

— Я надеюсь положить ей конец еще до начала, — говорит Шара и вздыхает. — Может, это было неизбежно. Может, мне не стоило вести себя так осторожно, так опасливо. Может, я должна была немедленно перейти к открытой войне с нашим врагом. Но сколько раз мы видели, как дети в солдатской одежде маршируют на войну? Я оглядываюсь сквозь годы и вижу… вижу только искалеченных детей, которые рубят вслепую, пытаясь отомстить за прошлые обиды. Я не могу заставить себя увековечить это, Сигруд. Я не стану частью истории, какую так хорошо знаю. Я всеми силами постараюсь этого избежать. — Она поправляет очки. — Надеюсь, это последняя битва. Достаточно одного толчка.

По лицу Сигруда пробегает туча. Он отворачивается.

— Что не так? — спрашивает Шара.

— Ничего.

— Вот уж нет.

— Просто… Сигню сказала мне это однажды. — Он смотрит на Шару. — Достаточно одного толчка.

Она грустно улыбается.

— A-а. Цитата из Тинадеши. Жаль, что нам так и не удалось познакомиться. Кажется, она бы мне понравилась.

— Да.

Мальвина и Таваан, возможно почувствовав, куда завела их беседа, встают и подходят, держась за руки.

— Мы подбираемся к отчаянной части? — спрашивает Таваан.

— Да, дорогая, — с теплотой отвечает Шара.

— Ты ведь знаешь, что я в несколько раз старше тебя, верно? — спрашивает Таваан. — Не надо разговаривать со мной, как будто ты моя бабушка.

— Возраст — это просто цифра, дорогая, — отвечает Шара тем же материнским тоном. — Я сообщила Сигруду, что мы от него хотим.

— Но я до сих пор не знаю, что мне следует делать, — говорит Сигруд. — Вы хотите, чтобы я отправился туда, где прячется Олвос, и одолел ее защитные заклятия… как? С помощью силы в моей руке, которую я едва понимаю? И к чему вообще я должен ее применить?

— Точка, к которой привязано святилище Олвос, находится в лесу, — говорит Мальвина. — Прямо за владениями губернатора полиса.

— Ты хорошо знаешь это место, Сигруд, — добавляет Шара. — Ты там восстанавливался после Мирграда.

— Там все устроено слоями, — говорит Мальвина. — Миры внутри миров, целая вереница. Широкие и узкие полосы разнообразных реальностей. Какое бы заклинание, морок или чудо ты ни нес с собой, надо опробовать его, чтобы прорваться через них.

— Так похоже на твои обычные планы, Шара, — говорит Сигруд, раздосадованный. — Самого главного в них вечно не хватает.

— И все же в прошлом нам сопутствовал успех, — возражает она. А потом прибавляет: — Большей частью.

— Надо действовать сейчас, — говорит Мальвина. — Немедленно. Мне кажется… мне кажется, он каким-то образом о нас узнал. Снаружи, в городе, в воздухе витает нечто плохое. Надо действовать, пока он не успел подготовиться.

— Ты согласен? — спрашивает Таваан. — У нас не будет другой возможности.

— И ты очень талантлив в том, что касается импровизации, — прибавляет Шара.

— Импровизировать с ножами, пистолетами, бомбами я могу, — отвечает Сигруд. — Но импровизировать с Божеством… Тут уверенности куда меньше. — Поколебавшись, он говорит: — И все же ты не ответила на один вопрос.

— Какой? — спрашивает Шара.

Он смотрит на нее.

— Мальвина может длить… длить тебя… бесконечно?

Таваан и Мальвина смотрят друг на друга, чувствуя себя неловко.

Шара улыбается ему, но ее глаза печальны.

— Нет, Сигруд. Разумеется, нет.

— Но… что тогда случится?

— Этому придет конец, — взмахом руки она указывает на собственное тело. — И все будет так, словно то, что ты сейчас видишь перед собой, никогда не существовало.

— Ты просто исчезнешь?

— Да. Исчезну.

Он склоняет голову.

— Но… Но это несправедливо.

Она улыбается с отчаянием.

— Знаю.

— Это неправильно! Я не могу потерять тебя, вернуть и снова потерять.

— Я знаю, Сигруд. Знаю. Но все так и будет. Обязательно будет. — Она тянется к нему, хватает за руку. — Все заканчивается. Ты это знаешь. Даже боги в конце концов умирают. И со мной случится то же самое.

Он вытирает слезы, смущенный тем, что заплакал.

— После тебя и Мулагеш, после Хильд и Сигню… я… я не хочу снова остаться один.

— Я знаю. Знаю, Сигруд. И мне очень жаль. Но послушай меня. Мы все — лишь сумма наших мгновений, наших поступков. Я умерла, Сигруд, — умерла, делая то, во что верила. И снова за это умру. Но если жизнь моя была правильной, то мои поступки отразятся, словно эхо. Те, кому я помогла, те, кого я защитила, — они понесут мои мгновения дальше. И это не так уж мало.

— Ты говоришь это мне, — произносит Сигруд, — человеку, чьи мгновения — всего лишь перерезанные глотки, печаль и ожидание во тьме.

— Но если бы ты не сделал то, что сделал, — не уступает Шара, — я, безусловно, не прожила бы так долго. И лично мне это бы совсем не понравилось.

Он шмыгает носом.

— Ненавижу с тобой спорить. Ты всегда побеждаешь.

— Что ж, утешься тем, что это, скорее всего, моя последняя просьба, — говорит Шара.

Он кивает, опять шмыгает носом и расправляет плечи.

— Итак, Олвос. Она где-то рядом с усадьбой губернатора полиса — да?

— В каком-то смысле, — говорит Мальвина.

Он трясет головой.

— До чего абсурдно прятаться у порога Божества, словно выслеживая должника, скрывающегося от кредиторов. Как я туда попаду? Существуют ли какие-то магические двери или лестницы, которыми я мог бы воспользоваться?

— Вон там секретный черный ход, — говорит Мальвина, указывая на далекий и темный камин у противоположной стены. — О нем знаю только я.

— Только ты? — переспрашивает Сигруд. — А этот… как его… Вошем?

Она качает головой.

— Нет. Было бы неразумно отдавать столько власти в одни руки. Выход ведет к сторожке в парке рядом с Престолом Мира, такой вот причудливый маршрут. Мы воспользуемся им, потому что не можем снова пройти через дверь под Солдинским мостом — если появляться там слишком часто, кто-то может присмотреться и призадуматься.

— И что мне делать, когда мы выйдем?

— Ну… — говорит Мальвина. — Ты же сказал, что хорошо угоняешь машины, верно?

— Предлагаешь проехаться на угнанном авто через все блокпосты возле усадьбы губернатора?.. Меня застрелят еще до того, как я выберусь за стены.